Второй шанс. Книга первая
Шрифт:
Каенар должен победить.
Не знаю, чего мне это будет стоить, но кронпринц должен победить!
– С радостью побуду вашим личным секретарем до самого окончания Императорской Академии, - с самой милой улыбкой, заверила пристально наблюдающего за мной мага.
Имелась одна деталь, о которой Каерану не было известно - перед экзаменационным состязанием, его черного огненного дракона опоили средством, придающим ясности сознанию. Это дракон Эльтериана был обезумевшим, а Каерану достался опасный, разумный и ясно соображающий противник…
Теперь будет иначе!
Потому как оба отвара готовила именно я.
– Асьен,
– Становишься все более похожей на ту живую и сообразительную девушку, что я впервые увидел в Суассоне. После, ты больше напоминала живую куклу, механическое создание запрограммированное быть идеальным олицетворением дворцового этикета, но сейчас – будто оживаешь. Завораживающее зрелище, должен признать.
Если припомнить слова магистра Бериона, Эльтериан всегда предпочитал то, что в той или иной мере нравилось лорду Каенару. Возможно ли, что весь этот переполох и поиски меня, были связаны с тем, что кронпринц узнал об изменении договоренности между младшим принцем и императором? И если да, тогда у меня не так много времени на то, чтобы вызвать стойкую неприязнь Эльтериана ко мне. Вероятно, в этом случае, и лорд Каенар полностью утратит весь интерес в отношении моей персоны.
Миг головокружительного переноса, и едва мы вышли на территории дворца, кронпринц сообщил:
– Празднование моего вступления в наследование назначено на завтра. Но сегодня магистр Берион устраивает праздник для своих, и очень ждет тебя. Асьен, надеюсь вы…
Магистр Берион… алкоголь… причем, учитывая, что магистр является магом алкоголь может быть вообще во всем, что угодно… а дальше навязчивая идея о молодости, которая радостно произведет наследника для военного рода?
– Я совершенно не голодна!
– заверила его высочество, высвободив руку.
– Где здесь я могу расположиться? Впрочем, я предпочла бы гостиницу, постоялый двор, хижину на окраине города… И вы ведь не станете пить, не так ли?
С некоторым подозрением воззрившись на меня, кронпринц нехотя признал:
– Планировал напиться.
– Не стоит! – с горячностью, воскликнула я.
– Поверьте, алкоголь плохо влияет на умственные способности, а вам крайне необходимо сдать все предметы на отлично!
Пауза, и усталое:
– Асьен, мне действительно не помешало бы выпить. Сегодня был… сокрушительный день.
– Алкоголь – зло! – категорически не согласилась я. – Ваше высочество, ко всему прочему вы должны знать, что у магистра Бериона на ваш счет самые коварные планы. А потому, я искренне не советую вам пить в его компании.
Не скрывая скепсиса, кронпринц осторожно уточнил:
– Насколько коварные эти планы?
– Более чем.
– мне скрывать было совершенно нечего.
– И если вы не желаете поутру проснуться в постели девушки, награжденной сомнительным удовольствием вынашивания вашего бастарда, коего магистр в результате сможет объявить наследником рода Риддан, я искренне советую вам отказаться от алкоголя.
Старший принц империи несколько мгновений взирал на меня, а затем подал знак, и едва к нам из-за портьер приблизились две горничные, приказал:
– Позаботьтесь о мадмуазель Асьен. Завтра предстоит трудный день, ей необходимо поесть и отдохнуть.
– взгляд на меня и жесткое: - Это не обсуждается.
***
Глава 7
Для
После захвата дворца, эти покои Эльтериан разгромил. Рождения сына он не планировал. Как минимум, не планировал сделать матерью меня…
Я заставила себя перестать думать об этом. О боли, об унижении, о страданиях, которые понятны лишь женщине - мужчинам не свойственно столь острое осознание своей беспомощности. Мужчины живут по другим правилам… я завидую им.
Бродя по покоям кронпринца, где судорожно сновала встревоженная прислуга дворца, я обнаружила, что в одну из дверей, центральную в гостиной, никто не входит. Повсюду протиралась пыль, все чистилось, полы натирались воском, мебель вносилась, но к этим двум черным изукрашенным золотым орнаментом дверям не приближался никто.
Не став тревожить горничных, тенью следовавших за мной, я подошла и протянула ладонь к дверной ручке.
– Госпожа, нет! Опасная магия! Запрещено входить!
И тут черная дверь уставилась на меня двумя алыми, горящими во внезапном полумраке глазами. Нечеловеческие очи прищурились, я ощутила тепло дыхания животного, судя по всему огромного, а затем дверь открылась, дозволяя мне войти.
Это оказался кабинет нового кронпринца. Большинство предметов были привезены еще из Суассона - стол, шкафы с защищенными силовым полем стеллажами, два сейфа. И, похоже, лорд Каенар покинул это место в спешке, потому как на столе остался черновик, под нетривиальным названием «Речь для коронации».
Стянув перчатки, вуаль, и высвободив волосы из прически, от которой уже ныло в висках, я обошла стол, села на место его императорского высочества, отложила свои вещи на самый край стола и принялась читать.
В речах Каенар мастером не был – герцог всегда являлся тем, кто доказывает делом, а не словом. Однако в политике умение владеть ораторским искусством порой куда важнее, умения орудовать мечом.
Я быстро просмотрела краткие рубленные фразы.
«Клянусь беречь и защищать»…
«Обязуюсь исполнять свой долг»…
«Сохраню устои династии Эвердан»…
Краткая речь менее чем на минуту. Задние ряды еще не успеют притихнуть, а передние начать внимать, как все закончится. И если оставить все как есть, это станет самым сокрушительным разочарованием для народа всей империи Аларкад.
Посидев и поразмыслив, я взяла новый лист, и начала писать.
Речь достойного политика должна отвечать надеждам и чаяниям народа, а народ Аркалада, после двух веков завоеваний династии Эвердан, отличался существенной многонациональностью, огромными территориями, порой не связанными друг с другом, и полностью изолированным от внутреннего рынка страны югом – единственным товаром, что Суассон мог поставлять в столицу, были предметы искусства. Это мизер. Но сушеную речную рыбу, зерно и овощи нашим жителям приходилось продавать кочевым племенам и тем же Заклинателям, но платить и те и другие много не могли. Как и приобретать. В результате урожай частенько гнил на полях, а подготовленная для продажи рыба перерабатывалась в удобрения для все тех же полей.