Высшая ценность
Шрифт:
Все еще пережевывая собравшуюся во рту клейкую массу, я отставил в сторону кружку и, потянувшись, достал из тумбочки пистолет. Выщелкнул обойму, полюбовавшись на холодно смотрящие на меня серебряные пули — маленькие кусочки смерти, пойманные в латунный плен гильз.
Пистолет был не мой… Вернее, конечно, мой, но только по идее у меня его быть не должно. Два пистолета в одни руки даже армия не выдает. Но ведь иногда тем, кто бродит по старому городу, случается и находить оружие. Чаще всего рядом с телами своих же товарищей.
Этот пистолет я взял у Темки Петухова, предварительно отрубив ему голову и засыпав
Вороненый ствол ровно поблескивал в солнечном свете. Тяжелая рукоять удобно лежала в ладони. В Управлении этот пистолет до сих пор наверняка числится как потерянный в старом городе, но на самом деле… На самом деле вот он, в моих руках, готов нести смерть любой нечисти. Вторую и окончательную смерть.
Положив пистолет на колени, я потер подбородок.
Так, что там еще? Пояс с его комплектом порошков и бутылочек? Ну, соль я, положим, найду на кухне. Бутылка со святой водой стоит на окне. Деревянные колышки — последнее и самое действенное средство против вампиров — тоже где-то были. Основной набор я как-нибудь соберу. Да если бы и не собрал — беда невелика. Ухитрялся же я раньше ходить без пояса. И ничего. До сих пор вроде бы жив.
Хуже всего с мечом. Мой удобный, привычный, надежный и недоступный клинок остался в Управлении, и подобрать ему достойную замену будет не так-то просто. Но и тут не все так плохо, как кажется.
Ухмыльнувшись, я ногой выкатил из-под кровати холодно блеснувший в лучах утреннего солнца меч. Конечно же, эта катана рядом со стандартным оружием чистильщиков смотрелась бы более чем неуклюже: слишком тяжелая, несбалансированная, лишенная столь опасных для нечисти серебряных накладок. Но все равно это было лучше, чем ничего. По крайней мере, с кухонным ножом мне бегать не придется.
Я натянул куртку, сунул за пояс пистолет, забросил за спину кое-как втиснутую в потертые ножны железную чушку, по недоразумению называвшуюся мечом. Еще раз огляделся, подмечая, не забыл ли чего. Взглянул на застывшую в мертвенной неподвижности стрелку часов.
И захлопнул за собой сухо щелкнувшую замком входную дверь.
О предстоящей прогулке за город я думал как о чем-то решенном. Плевать на запреты. Плевать на то, что мне недвусмысленно приказали не выходить из дома. На все плевать! Что мне теперь, весь день торчать на балконе и облаками любоваться?
Схожу и вернусь. Если повезет, никто даже не узнает.
Улицы Мира и Липецкая, угловой дом… Ровные линии виденной только мельком схемы незримым маяком пылали в моем мозгу… Третий этаж, вторая дверь направо.
Размеренно и неторопливо шел я по городской улице. И люди расступались передо мной, освобождая дорогу.
Я был чистильщиком. Пусть и пошедшим против своего начальства, против позволения церкви, возможно, даже против самого Господа. Но я был чистильщиком. И никто не отнимет у меня призвание, пока я сам не захочу сбросить эту ношу.
Не доходя нескольких кварталов до северной границы городского периметра, я покинул широкий проспект и свернул на боковую, куда менее людную и гораздо более запущенную улицу.
Естественно, что ради такого контингента городские власти не желали тратить время и бесценное топливо на вывоз мусора из этих районов. Потому практически в каждом дворе медленно росли, взрослели и старились многочисленные большие и маленькие свалки. Аромат в воздухе плыл непередаваемый. Под ногами опавшими листьями шелестели грязные клочья пластиковых пакетов — неувядающее наследие прошлых лет.
Едва не вляпавшись в очередную мусорную кучу, я вполголоса выругался. Даже за городом, где дворники и мусоровозы не появлялись на улицах вот уже тридцать лет, дворы были намного чище. Впрочем, это не было чем-то удивительным — мертвые, при всех своих недостатках, куда чистоплотнее, чем живые.
Причина, по которой я забрался в эти трущобы, была более чем проста: пойдя против прямого указания шефа, просто выйти через городские ворота я не мог. Зная Дмитрия Анатольевича, можно было с почти стопроцентной уверенностью заявить, что он на всякий случай уже передал на армейские посты указание ни в коем случае не выпускать меня из города. Но даже если и нет… зачем зря нарываться на неприятности?
В конце концов существуют и другие способы покинуть сравнительно безопасные пределы городских стен. И этими способами широко пользуются все те идиоты, которые мнят себя настолько крутыми, что, выходя за город, даже не берут с собой иного оружия, кроме заряженного бесполезным свинцом пистолета. Как человек, косвенно обязанный бороться с этим явлением, я знал большинство таких лазеек.
Из города можно выйти, например, по реке. Там, конечно, стоят сети, но заслон не сплошной. И потому в него, кроме нечисти, ловятся разве что только полные дураки. Любой, у кого мозги еще не окончательно протухли, выход найдет. Можно дождаться какого-нибудь каравана и, если повезет, зайцем выехать вместе с ним. А еще, если не бояться грязи и соответствующего запаха, пройти можно через канализацию.
Вот только ни мокнуть, ни плутать по подземным лабиринтам, периодически натыкаясь на бетонные пробки и вмурованные в стены решетки, я не собирался. Тем более что существовал еще один, куда менее неприятный способ перебраться через стену: армейский, предназначенный для особых операций выход. И я знал, где его искать.
Грязная замызганная пятиэтажка, в нарушение всех правил стоящая слишком близко к опутанной колючей проволокой стене. Другая точно такая же пятиэтажка с другой стороны. И тонкая ниточка с небольшим уклоном натянутого между ними стального троса.
То, что мне и нужно.
Стоя на подоконнике и стараясь не смотреть вниз, я провел рукой по соединявшей два здания нити. Натянутый, как гитарная струна, трос едва слышно загудел под моими пальцами.
Пять этажей вниз. Тридцать метров расстояния. Идущий вдоль железобетонной змеи защитного периметра армейский патруль. Пулеметная вышка метрах в пятидесяти справа.