Я? Дельта!
Шрифт:
Пять секунд. Десять. Пятнадцать. Двадцать. Вокруг становилось всё жарче — ноктюрны наступали, но Торн пока не мог отвлечься и их зачистить, танцуя среди антрацитовых тел и лишь изредка нанося точные, смертельные удары по самым рьяным мутантам. Рейдеры держали дистанцию, не торопясь подставляться под удары спектра: у них хватало забот и без него. Вибротесаки и гарпуны в контакте с мутировавшей плотью находились дольше, чем вне его, и кое-кто из бойцов уже начинал тянуться к огнестрелу…
Лишь на двадцать первой секунде Торн решил рискнуть, и чуть ли не занырнул в окутывающую тело его противника дымку. Точный, выверенный и невероятно быстрый удар,
Третий удар даже ударом не был: скорее оперативное хирургическое вмешательство по изъятию неповреждённого ядра вместе с солидным куском плоти, зажатым меж когтей левой руки.
— Дельта! — Вспоров тушу подвернувшегося под руку ноктюрна, Торн обернулся. — Нам тут направо! Кончаем с этими!..
— Минуту! — Нельзя было сказать, что Торну нужно было много времени на то, чтобы смертоносным когтистым вихрем пройтись по остаткам ноктюрнов. Просто ему требовалось сбросить со спины рюкзак и засунуть в него ядро, «чехлом» для которого служил кусок сочащейся чёрной кровью плоти. — У вас порядок?
— Полный! — Откликнулся Синева как тот, кто «работал» вибротесаком в авангарде. — Тебе рюкзак не жалко, да?..
— Всё равно выбрасывать потом. — Торн мотнул головой.
— Что слышно?
— Несколько минут назад безопасники «разобрали» «китобоя» с пушкой, который отвлекал внимание. Вторая их группа, вроде бы, продолжает двигаться по своим делам: мы их внимания не привлекли, а связь между отрядами они, очевидно, часто не устанавливают. Но готовиться надо к тому, что они вот-вот повернут в нашу сторону… — Мужчина резко обернулся и напрягся, а Торн, ещё не видя того, что привлекло его внимание, начал смещаться в сторону.
И сделал это очень, очень своевременно: с десяток костяных лезвий летели точнёхонько в него, и промедление могло превратить парня в ежа. Но не успел Торн сориентироваться и осознать, что конкретно на них напало, как откуда-то со стороны «стрелявшего» раздался жуткий грохот и треск. Угол ближайшей пятиэтажки начал обваливаться, вздымая неплотные облака грязи и пыли, в которой парень, впрочем, без особого труда разглядел… нечто.
Оно напоминало сплетение пульсирующих, мясистых, серебряных с чёрными прожилками щупалец какого-то гигантского спрута спрута. Вот только головы или хотя бы тела у твари не было, и вся она, как мог видеть Торн, являлась именно что переплетением отдельных «червей». Огромных, живых и выдавливающих из себя характерные костяные лезвия, которых за счёт размеров внутри твари помещалось какое-то невразумительное количество.
Казалось бы, появление очередного гигантского нечто должно было напугать Торна, или, как минимум, вызвать раздражение или гнев. Вот только ни первого, ни второго, ни третьего он не испытывал, ибо всё его естество заполнили совсем другие чувства.
Азарт и предвкушение.
Торн втянул носом аромат желанной добычи, оскалившись и по-звериному припав к земле. В последний миг он обернулся, найдя взглядом Синеву, и рыкнул:
— Я отвлеку эту тварь и уведу в сторону! Иначе она прямо на конвой вылезет!..
Торн не дождался ответа и бросился прямо к гигантскому аномально мощному ноктюрну, каждая составляющая которого содержала в себе потенциально полезное,
— «Взбесить, привлечь! Заманить в дом! Разорвать!». — У Зверя был свой план, который очень понравился Торну.
— «Щупальца большие и неповоротливые. Внутри здания им будет не развернуться, но есть риск разрушения несущих стен». — Отозвался Человек, внеся свою ложку дёгтя в бочку мёда. — «Но быстро он не освободится. Мы избежим опасности, так или иначе».
Торн преодолевал разделяющие их со Сплетением метры затяжными рывками, отслеживая шевеление каждого щупальца: каждое двигалось по какой-то своей траектории, бессистемно изрыгая по паре-тройке костяных лезвий за раз. Избегать их пока что было просто, но парень не был уверен в том, что вблизи эта тенденция сохранится.
У этого ноктюрна, — или ноктюрнов? — имелись глаза, которые тот старательно прятал под подвижными складками-«веками». Закрывался десяток одних глаз — открывался десяток других. Щупальца ни на миг не теряли из виду окружающее пространство, что делало эту тварь невероятно опасной.
Остановило ли это Торна?
Нет!
Перепрыгнув через брошенную древнюю легковушку, Торн притормозил и проследил за тем, как несколько выпущенных ноктюрном лезвий полетели «наперёд»: тварь явно была не из тупых, раз оказалась способна выстрелить на опережение. Этот простенький, в общем-то, вывод, окончательно определил выбранную им стратегию.
И первым делом Торн сбросил рюкзак, закинув тот за приметную лавку, после чего по широкой дуге начал обходить Сплетение, которое полностью сконцентрировалось на нём одном. Сначала щупальца все, как одно вытянулись в его сторону, а спустя пару секунд — бросились вперёд, сокращаясь и толкая, бросая переплетение своих тел в сторону юркого противника. И сопровождалось всё это как обстрелом лезвиями, так и нередкими хлёсткими ударами вытягивающимися вперёд щупальцами.
Торн двигался так стремительно, как только мог, но всё равно нет-нет, да чувствовал, как костяные лезвия пролетали вплотную к телу, разбиваясь о бетон и обдавая броню ворохами осколков. Расстояние уже было совсем никаким — десять-пятнадцать метров. Он прикрывал голову рукой, так что шанс лишиться глаза был невелик… но о тканевом облачении ничего хорошего сказать было нельзя.
Тряпки от такого «дождя» разваливались на лоскуты, и парень не был уверен в том, что под конец боя ему не придётся снова шариться по квартирам мёртвых людей в поисках подходящей одежды.
А воздух тем временем загустел от предвкушения схватки, мир постепенно замедлялся, а звуки — растягивались, словно забытая на жарком солнце патока. Зверь рычал, требуя разорвать, раздавить, поглотить добычу незамедлительно.
Но Человек оттенял слепую ярость через понимание: спешка здесь — смерть.
— «Вниз, влево, ещё левее… прыжок!». — Анализ давался Торну очень тяжело из-за числа щупалец, коих он насчитал ровно четырнадцать с половиной штук: одно хоть и было живо, но представляло из себя печальное, обглоданное зрелище. Каждое двигалось само по себе, и искать в этих движениях логику не имело смысла ни на первый, ни на второй, ни на десятый взгляд. Приходилось в значительной степени доверять инстинктам и подсознанию, оставляя на разум лишь «долгосрочное» планирование. — «Щупальца верхнего пучка медленнее. Совпадение, или они зажаты остальными?..».