Я его игрушка
Шрифт:
Олег Борисович пожал плечами и громко обратился к секретарше за стеной:
— Юлия, сварите, пожалуйста, кофе. — Он перевел взгляд на Киру: — Будете?
Та помотала головой и промычала нечто нечленораздельное. «Боже, почему я веду себя как дура?»
— Одну чашку, — уточнил директор для Юлии.
Та заглянула в приоткрытую дверь:
— Сейчас сварю, Олег Борисович.
— Давай, — кивнул тот.
«К чему было это его „давай“? Она же и так уже сказала, что сварит. Такое ощущение, что ему нравится всегда оставлять последнее слово за собой. Прямо как моему отцу. Отвратительно».
Кира собралась и сосредоточила все внимание на происходящем на мониторе.
Вскоре Юлия, стуча каблучками на стройных ногах, закатила в кабинет изящный кофейный столик. Пока она шла к дивану, директор не спускал с нее глаз. Но не пожирал взглядом, а просто лениво рассматривал. Впрочем, было заметно, что делает он это с удовольствием. Ему явно нравилось то, что он видит. По самой Юлии также было заметно, что она все делает с удовольствием: нарочито медленно идет, виляет бедрами, улыбается с легким шлейфом игривости. И готова сделать куда больше, если начальник того пожелает.
«Интересно, почему он с ней не спит? Неужели и правда слишком стара для него, как уверяет Оксана? Или просто дразнит? Скорее, и то, и другое».
— Спасибо, — кивнул директор, намекая, что секретарше пора отправляться восвояси. Затем, когда Юлия вышла и прикрыла за собой дверь, обратился к Кире: — Хороша, не правда ли?
— Вы о чем? — встрепенулась девушка.
— О Юлии, конечно.
— А, ну да, она очень… эм… красивая.
— Согласен. Многим девушкам следует брать с нее пример. Женщиной же не рождаются, ею становятся. Это своего рода искусство, жаль, далеко не каждой дано его постичь.
Кира что-то промычала в ответ и уткнулась в монитор. Все ее тело горело. Было такое чувство, будто ее облили грязью. Только что работодатель указал на ее невзрачную внешность, даже не пытаясь это как-то завуалировать.
«Сейчас все сделаю и больше в этот чертов кабинет ни ногой!» — зло подумала она и яростно заработала пальцами по клавиатуре, вызвав очередную ухмылку на лице директора.
Глава 6
Кира поднималась на этаж к директору и слушала глухие звуки своих шагов. Она решила потянуть время и поэтому не поехала на лифте. Сердце учащенно билось, руки тряслись, а глаза почему-то были на мокром месте. Оценит ли он ее платье? А макияж? А что насчет фигуры?
Лицо у нее, конечно, далеко не лакшери, простоватое, но фигурка точеная, вполне неплохая. Даже грудь есть, крепкая двоечка. Просто до этого момента девушка прятала все это под мешковатой одеждой.
Юлии в приемной не оказалось. Тем лучше. Кира зашла к Гридасову без стука. Он уже ее ждал. Сидел на кожаном диване, широко раскинув ноги и попивая виски со льдом из красивого граненого стакана.
— Раздевайся, — велел он.
— Что, прямо вот так сразу??
— Да. К чему растягивать, если мы оба понимаем, зачем ты пришла.
Он был прав, читал ее как открытую книгу. Девушка скинула с себя платье и даже не почувствовала стеснения. Она знала, что красива. Наклонившись к директору, она сначала слегка поцеловала его в губы, ощутила их терпкий, сладковатый вкус. А затем опустилась ниже, медленно расстегнула ширинку, села на колени и начала плавно сосать. Какой же классный у него был член! Большой, жилистый, крепкий, твердый, как и его стальной характер.
Он замотал ее волосы в жгут и начал руководить процессом, боже, как же ей это нравилось! Быть в его власти, в его полном подчинении, и при этом ощущать свою желанность. Он хотел ее и она испытывала от этого осознания ни с чем не сравнимый кайф.
— Будильник, —
— Что?.. Я не…
Кира открыла глаза, нащупала свой телефон и зло отшвырнула его в сторону. Обломал весь кайф!
Хотя, стоп…
Кира резко села. Какого… почему ей снится, как она сосет у Гридасова??
— Что за дичь… — вслух произнесла она и хотела было отправиться на кухню за утренней порцией кофе, как почувствовала, что определенный участок ее простыни слишком уж влажный.
Показательно влажный.
С каких пор ей вдруг снится мужик, который вдвое ее старше? Она отработала в компании всего полторы недели и за это время говорила с директором три раза. Все остальные встречи были мимолетными. К примеру, позавчера Кира шла за ним по коридору, не решаясь обогнать. Так получилось, что, когда она оказалась на этаже, Гридасов уже двигался в нужную ей сторону. Что ей было делать? Она просто медленно плелась за ним, ожидая, когда он либо свернет, либо зайдет в какой-нибудь кабинет. Но, как назло, он еле плелся, потому что разговаривал по телефону. Звонок был по работе и собеседник явно сделал что-то не так, поскольку раздражение директора слышалось даже в звуке его шагов, не говоря уже о тоне голоса. Он был сдержан, не опускался до оскорблений и не использовал уничижительных фраз, однако при этом выбирал сильные слова и фокусировал свою речь так, чтобы человек по ту сторону с легкостью почувствовал себя полным ничтожеством. И вот в тот момент идущая сзади Кира впервые почувствовала что-то вроде легкого возбуждения. Она смотрела ему в спину, наблюдала за его движениями, ловила каждое слово: и все это ее завораживало. Потом, закрутившись в рабочей суете, девушка успела позабыть о своих странных ощущениях, но мозг, как оказалось, все помнил и следующей ночью издевательски выдал все ее фантазии.
Матерясь на чем свет стоит, Кира сорвала простынь, скомкала ее и зашвырнула в шкаф. Затем двинулась на кухню. Оттуда пробивался тусклый свет. Отец. Только его не хватало. Он всегда просыпался рано — армейская привычка, — но крайне редко торчал по утрам на кухне. Кире хотелось развернуться, но пришлось перебороть себя. Ей просто необходимо было выпить кофе, иначе она бы просто взорвалась.
— Доброе утро, — бросила девушка, даже не глядя на отца.
Ей не нужно было смотреть в его сторону, чтобы точно знать, как он сидит, что пьет, во что одет и какое у него выражение лица. Идеально ровная спина, будто он сделан из камня, в кружке крепкий чай с лимоном и без сахара, майка-алкоголичка, цепочка с крестиком на шее, лицо такое же каменное, как и вся его фигура. Полковник, скоро получит генерал-майора. Кире презирала каждую его деталь. Отец был тем человеком, который выпил из матери всю энергию, радость и задор. Она была такой красивой, светлой, чистой… Брак с ним опустошил ее, превратил в дрожащую оболочку. Она по-прежнему старалась улыбаться, видеть хорошее, но во всем этом едва ли прослеживалась жизнь.
— Доброе. Почему такая дерганая?
— Приснился кошмар. — Кира поставила турку на плиту.
— Неудивительно. — Его голос резал слух. Словно кто-то водил металлическим штырем по старой расстроенной скрипке. — Сначала такие слабаки, как ты, выбирают себе путь полегче и решают посвятить всю жизнь щелканью по клавишам, а потом каждый из вас рано или поздно заканчивает в психбольнице.
Кире было неинтересно, откуда у отца столь нелепая статистика и как вообще профессия программиста коррелирует с нарушениями психики. Она еще в детстве поняла, что разговаривать с ним бесполезно.