«Я хотел служить народу...»: Проза. Пьесы. Письма. Образ писателя
Шрифт:
Гончарова. С кем ты приехала?
Пушкина. Меня проводил Дантес. Ну что ты так смотришь?
Гончарова. Значит, ты все-таки хочешь беды?
Пушкина. Ах, ради всего святого, без нотаций.
Гончарова. Таша, что ты делаешь? Зачем ты напрашиваешься на несчастье?
Пушкина. Ah, mon Dieu! Азя, это смешно! Ну что худого в том, что beau-frere [26] меня проводил?
26
Бог
Гончарова подает письмо. Пушкина читает, шепчет.
Он видел?
Гончарова. Бог спас. Никита хотел подать.
Пушкина. Ах, старый дуралей! (Бросает письмо в камин.) Несносные люди! Кто это делает?
Гончарова. Это тебе не поможет. Сгорит это, но завтра придет другое. Он все равно узнает.
Пушкина. Я не отвечаю за анонимные наветы. Он поймет, что все это неправда.
Гончарова. Зачем же ты мне-то говоришь так? Нас никто не слышит.
Пушкина. Ну хорошо, хорошо. Я сознаюсь, я точно виделась с ним один раз у Идалии, но это вышло нечаянно. Я и не подозревала, что он придет туда.
Гончарова. Таша, поедем в деревню.
Пушкина. Бежать из Петербурга? Прятаться в деревне? Из-за того, что какая-то свора низких людей… Презренный аноним… Он и подумает, что я виновата. Между нами ничего нет. Покинуть столицу? Ни с того ни с сего? Я вовсе не хочу сойти с ума в деревне, благодарю покорно.
Гончарова. Тебе нельзя видеться с Дантесом. Неужели ты не хочешь понять, как ему тяжело? И притом денежные дела так запутаны…
Пушкина. Что же прикажешь мне делать? Натурально, чтобы жить в столице, нужно иметь достаточные средства.
Гончарова. Я не понимаю тебя.
Пушкина. Не терзай себя, Азя, ложись спать.
Гончарова. Прощай. (Уходит.)
Пушкина одна, улыбается, очевидно, что-то вспоминает. В дверях, ведущих в столовую, бесшумно появляется Дантес. Он в шлеме, в шинели, запорошен снегом, держит в руках женские перчатки.
Пушкина (шепотом). Как вы осмелились? Как вы проникли? Сию же минуту покиньте мой дом. Какая дерзость! Я приказываю вам!
Дантес (говорит с сильным акцентом). Вы забыли в санях ваши перчатки. Я боялся, что завтра озябнут ваши руки, и я вернулся. (Кладет перчатки на фортепиано, прикладывает руку к шлему и поворачивается, чтобы уйти.)
Пушкина. Вы сознаете ли опасность, которой меня подвергли? Он за дверьми. (Подбегает к двери кабинета, прислушивается.) На что вы рассчитывали, когда входили? А ежели бы в гостиной был он? Он запретил пускать вас на порог! Да ведь это же смерть!
Дантес. Chaque instant de la vie est un pas vers la mort. [27] Слуга сказал мне, что
Пушкина. Он не потерпит. Он убьет меня!
Дантес. Из всех африканцев сей, я полагаю, самый кровожадный. Но не тревожьте себя, он убьет меня, а не вас.
Пушкина. У меня темно в глазах… что будет со мною?
Дантес. Успокойтесь, ничего не случится с вами. Меня же положат на лафет и повезут на кладбище. И так же будет буря, и в мире ничего не изменится.
27
Каждое мгновение жизни — это шаг к смерти (фр.).
Пушкина. Заклинаю вас всем, что у вас есть дорогого, покиньте дом.
Дантес. У меня нет ничего дорогого на свете, кроме вас, не заклинайте меня.
Пушкина. Уйдите!
Дантес. Ах, нет. Вы причина того, что совершаются безумства. Вы не хотите выслушать меня никогда. А между тем есть величайшей важности дело. Надлежит слушать. Там… Да? Иные страны. Скажите мне только одно слово, и мы бежим.
Пушкина. И это говорите вы, месяц тому назад женившись на Екатерине, на моей сестре? Вы и преступны, вы и безумны! Ваши поступки не делают вам чести, барон.
Дантес. Я женился на ней из-за вас, с одной целью — быть ближе к вам. Да, я совершил преступление. Бежим?
Пушкина. У меня дети.
Дантес. Забудьте.
Пушкина. О, ни за что!
Дантес. Я постучу к нему в дверь.
Пушкина. Не смейте! Неужели вам нужна моя гибель?
Дантес целует Пушкину.
О жестокая мука! Зачем, зачем вы появились на нашем пути? Вы заставили меня и лгать и вечно трепетать… Ни ночью сна… ни днем покоя…
Бьют часы.
Боже мой, уходите!
Дантес. Придите еще раз к Идалии. Нам необходимо поговорить.
Пушкина. Завтра на балу у Воронцовой в зимнем саду подойдите ко мне.
Дантес поворачивается и уходит.
(Прислушивается.) Скажет Никита или не скажет?.. Нет, не скажет, ни за что не скажет. (Подбегает к окну, смотрит в него.) О горькая отрава! (Подходит к двери кабинета, прикладывает ухо.) Спит. (Крестится, задувает свечи и идет во внутренние комнаты.)
Тьма. Потом из тьмы — зимний день. Столовая в квартире Сергея Васильевича Салтыкова. Рядом богатая библиотека. Из библиотеки видна часть гостиной. В столовой накрыт завтрак. Филат стоит у дверей.
Кукольник. Разрешите, Александра Сергеевна, предоставить вам нашего лучшего отечественного поэта — Владимира Григорьевича Бенедиктова. Вот истинный светоч и талант!
Бенедиктов. Ах, Нестор Васильевич…