Я не хочу назад. Книга 2
Шрифт:
– Да, - спокойно ответила я, делая маленький глоточек из чашки.
– И неужели здоровье нашего герцога так сильно пострадало в его путешествии?
– Не так все страшно, если поблизости есть Травник.
Лаконично ответила я, а что еще скажешь? Ронять авторитет герцога нехорошо, но и говорить правду нельзя, враги должны быть уверены, что Вран слаб, и его легко одолеть, иначе противников придется вылавливать по всему герцогству, а времени на это нет.
– А вы Травница?
– с интересом спросила худощавая рыженькая вострушка, отрываясь от пышной булки с маком.
– Да, так что если есть нужда - обращайтесь, думаю, завтра спрошу у герцога, в какой комнате можно устроить лазарет и буду принимать
Женщины зашушукались, вспоминая о своих болячках, а я склонилась к старшей поварихе и спросила:
– Как вас можно называть, госпожа?
Та удивленно на меня покосилась и представилась:
– Меня зовут Карлиэсилэ, миледи, но близкие зовут меня Карлиэ.
– Спасибо, Карлиэ, можно я буду вас так называть?
– Конечно, миледи.
– Карлиэ, у вас найдется немного муки и молока, парочка яиц и масло?
– Все есть госпожа, что-то еще?
– Увидим в процессе!
– обрадовалась я, очень хотелось занять руки, чтобы не чесались набить морду мужу Врановой сестрички, уж очень выразительные эмоции вокруг него кружили.
Задумала я испечь блинчики, вот вроде бы нехитрое блюдо, а сколько в нем нюансов: блинчики можно постряпать и дрожжевые, и молочные, и постные, и заварные, а уж о начинках можно отдельный трактат написать. Одолжив у безразмерной Карлиэ фартук и смешной белый чепчик, я занялась тестом. С сахаром тоже была напряженка, главная повариха никак не могла понять, зачем нужно переводить столь дорогой продукт в бесполезную пыль, впрочем, особо она не спорила, больше внимательно смотрела, запоминая рецепт. Когда тесто было готово и тихонько отстаивалось в уголочке, я решила пошерстить насчет начинки: вместе с Карлиэ отправилась в кладовую, не скупясь на комплименты. Время было почти зимнее, и все припасы давно стояли в погребах и ледниках. На печной трубе качались жирные куры и колбасы трех видов, рядом млел завернутый в тряпку сыр. Уже готовые припасы были аккуратно развешаны в кладовой, словно костюмы в шкафу у модницы. Отдельная кладовка полагалась для сушеных яблок и груш, орехов и семечек. Там же покоились вязки сушеных кореньев и южных фруктов. Обойдя все это богатство и поахав над рачительностью Карлиэ, я выбрала кое-что для начинки блинчиков: хороший кусок ветчины, свежий творог, сушеные абрикосы и морковь, икры не нашла, но не очень то и жалела. Через час я уже совсем упыхалась, зато на большом блюде красовалась стопка кружевных блинчиков, тщательно промазанных маслом. Осталось накрутить их с начинкой. Помощницы Карлиэ, не переставая трещать, уже нашинковали меленько морковь и ветчину, морковь потушили и, смешав с мясом, получили соленую начинку, я бы для пикантности еще корнишоны добавила или оливки, но это на любителя, не стала морочиться. А размоченную курагу, так же мелко порезанную, смешали с протертым через сито нежнейшим творогом и сахаром - получилась сладкая начинка. Я уже предвкушала, как наверчу аппетитные блинчики, уложу на тарелочку и пойду искать Врана. Он, наверное, уже зелененький от всех этих дел.
И тут на полупустую уже кухню ввалился муженек Варианты, одетый в тот же камзол, хотя и распахнутый вместе с рубахой до волосатого живота. Впрочем, я не сдвинулась с места, делая вид, что не замечаю, как этот тип ругается и ищет в кухне бутылку. Оказывается, по приказу Врана все подсобные помещения, включая винный погреб, были опечатаны. Найдя бутылку чего-то достаточно крепкого, Тиренсий уставился налитыми кровью бессмысленными голубыми глазами прямо на меня и попытался просверлить дыру. Ха! Не на ту напал! Куда уж этому красавчику, свято уверенному в своей неотразимости, против Хранительницы Династии или старшего принца! Посверлив меня взглядом, барон, наконец, убрался с кухни, рыча, как раненый зверь, а еще через десяток минут в кухню влетела бледная простоволосая служанка в одной сорочке и завопила, что
– Быстро, мою камеристку поднять, скажите ей, чтобы принесла мою сумку, Карлиэ, живо за мной, а ты показывай дорогу!
Я развернула служаночку к двери и придала ей ускорение толчком. Она шустро засеменила ногами. Дверь в покои баронессы была заперта, массивное розовое дерево в розанах и завитках парировало любые удары, из-за двери уже не было слышно криков, только мужской рык и тонкое скуление. Плюнув на все, я вскинула руки и смела дверь силовой волной. От картины, представшей перед нами, меня едва не вывернуло на пол. Большая кровать под легким белым балдахином была разворочена, словно на ней боролись не на жизнь, а на смерть. Голый зад барона возвышался из облака белых простыней кое-где окрашенных кровью. Руками он сжимал горло баронессы, ритмично вторгаясь в распластанное под ним тело. Скуление уже затихло, изо рта пошла пена. Второй волной я смела этого ублюдка на другую сторону кровати.
– Карлиэ, свяжи его, я займусь баронессой!
К счастью, повариха не нуждалась в повторении, налетев, как коршун в центнер весом, она уселась на помятого барона верхом и быстро скрутила ему руки и ноги обрывками простыней. Служаночка, завывая на одной ноте, смотрела на распластанную Варианту, и глаза ее готовы были выпасть из орбит. Все заняло буквально секунды, женщина, освобожденная от веса мужчины, однако не подавала признаков жизни, она уходила, намеренно обрывая связи с этим миром. Ну, нет, дорогая! Сама натворила, сама и поправлять будешь! Я с размаху врезала Варианте по лицу и прокричала в неподвижно застывшие уплывающие глаза:
– Дура, о ребенке подумай! Если сейчас отрубишься, я его не удержу!
– Продолжая всячески костерить нежную барышню, я быстренько снимала спазмы, где могла: горло, ноги, живот; осторожно сунула пальцы в промежность - кровь. Ах ты гад! Но злиться некогда, без обруча я с диагностикой не справлюсь, значит, будем пока просто тормозить кровотечение, может быть все не так страшно. Живот все еще был твердым, но взбодренная моими выразительными речами Варианта уже трепыхалась и стонала от боли.
– Лежи тихо, - цыкнула я, - сейчас сумку принесут, заварю обезболивающее зелье, будет легче.
К счастью, вскоре появилась неодетая Ситтариэ с моей сумкой в руках, а с нею еще полдюжины женщин с кухни. Камеристка расширенными глазами смотрела на натюрморт: связанный голозадый барон, на спине которого восседает Карлиэ, я, матерящая баронессу, размахивая окровавленными руками, и подвывающая на одной ноте служанка.
– Тари, заткни эту бестолочь, завари обезболивающий отвар и позови герцога, он должен знать.
К счастью, моей камеристке силы духа не занимать. Хлопнув походя служанку по щеке, она поставила сумку возле меня и прикрикнула на слуг в коридоре:
– Тащите кипяток и кувшин, живо!
А сама осторожно отыскала пакетик с травами. Кипяток и кувшин прибыли с рекордной скоростью - минут через пять. Я к тому времени уже натянула обруч и материлась вслух, поминая барона всеми известными мне нецензурными словами. Кровила шейка, еще были разрывы влагалища, и, кажется, немного подтекали воды. Пока Ситтариэ заваривала отвар, я обратилась к Варианте:
– Так, девочка, ты сейчас лежишь и не дергаешься, я буду тебя лечить, но если дернешься, ребенка могу и не спасти. Забудь про этого ублюдка и думай только о том, чего хочешь ты. Если ты хочешь эту малышку, она останется с тобой, если нет - проводи ее с миром, я помогать не буду.
Женщина глядела на меня остановившимися глазами, потом выдавила сквозь разбитые губы:
– Малышка?
– Ну да, у тебя будет девочка.
– А он говорил - сын, - слезы пробились в едва слышный голос.