Шрифт:
ДАНИЛА ВРАНГЕЛЬ. Я РУССКИЙ ОФИЦЕР
— Что–то я не понимаю, это туча или смерч или ещё какая–нибудь восточная пакость, но радары ничерта зафиксировать не могут – песчаная буря, кошмар радиоэлектроники, – выговорил сержант, глядя то в монитор радара, то в оптическую стереотрубу. Добавил:
– Но на горизонте что–то происходит. И очень непонятное. Неужели моджахеды?
— Сколько до зоны этого непонятного? – спросил капитан, изучавший карту местности.
— Тридцать два километра. Мы на возвышенности, иначе могли бы и не увидеть.
— Какие данные
— Никаких. В эфире только разряды песка, а спектрометр ничего не отображает, кроме кварца. Но там что–то происходит. Я это чувствую шкурой.
— Петренко, подними чувствительность своей шкуры, и проясни детали. Нам неожиданности не нужны. Хотя мы и под прикрытием американских установок ПРО, но я не особо верю американцам, а ещё меньше их зенитным установкам. «Пэтриот» давно пора сдать в утиль–сырьё. Это уже не ракеты. Если у моджахедов окажутся русские «Шершни», «Пэтриот» и мявкнуть не успеет. – Добавил: – И мы тоже. Смотри, Петренко, не прогляди нашу смерть. Выдай на шлемофоны команду «Полная боевая готовность».
— Есть!
Сержант сделал несколько переключений на переносном пульте управления. Заработала селекторная связь. На связи был Тайфун. Майор, командующий батальоном прикрытия, расположившимся в Аравийской пустыне.
— Капитан, что там происходит на горизонте? – спросил майор.
— Мы с сержантом смотрим это кино десять минут. На мой взгляд, начинается пустынный смерч. Идентификации по целям нет никакой. Но как–то всё подозрительно. Такого раньше не было.
— А что говорят американцы?
— Они замолчали. Сообщили, что проводят срочный ремонт систем связи, – что–то у них из–за вспышки на солнце вылетело, – и включатся через час.
— Слушай, а по моей информации они двинулись на Запад.
— Блин, Тайфун, этого не может быть. А что говорит Врангель? Он почти местный и в полном контакте с янки.
— Врангель думает.
— Ну, пусть подумает, но весь наш батальон в полной боевой, как и положено. Спутники сообщают, что всё чисто, но им, в такую погоду, верить сложно.
— Да, – молвил Тайфун, – им вообще верить сложно. Они сделаны совместно с американцами. Там стоят кое–какие блоки Пентагона. Зачем на наших спутниках стоят блоки, произведенные в США? Я ничего не понимаю в этой дурацкой демократии в армейских отношениях.
— Я тоже, – ответил капитан. – И вообще, вся эта идея о совместном контроле района, на мой взгляд – полный бред. Мы косвенно подчиняемся генералу США. Мне это не нравится.
— Мне это тоже совсем не нравится. Но вышло так, что я майор, а он генерал. Что–то переигрывать было поздно. А субординацию необходимо блюсти. Так решили и в Брюсселе и в Москве и в Минске.
— А что решили в Исламабаде и Ливане?
— Да ничего пока не решили. Пытаются выйти на командующего исламского корпуса, но я им не верю. Они в курсе. Они полностью в курсе того, что, где, когда и как происходит. И при чьём участии. Ничего, как только ко мне в
— Тайфун, мне ещё кажется, что американцы ведут двойную игру.
— Ты не ошибся в подозрениях. У меня есть расшифрованные радиоперехваты. Янки мутят воду, и шарят там руками, надеясь на рыбу покрупней. Для них это может невесело закончиться, если я доведу свои исследования до конца. Ведь блять буду, слиняли собаки! Просмотри в оптику на их позиции. Всё видно с первого взгляда! ВЧ антенны стоят на месте, но кругом ни души. А бури то пока никакой нет. Мерещится что–то на горизонте – и всё.
— И отключили связь.
— И отключили связь!!! У меня там, типа, дружок есть. Майкл его зовут. Так и тот пропал из эфира. А он секретарь генерала. Всегда мне всякие сплетни о нём рассказывал, про баб его, про собак…
— А про тактическую военную доктрину не рассказывал?
— Оооо!.. Прожужжал все уши! Мы с русскими друзья навек. А дружим против арабов.
— М–да, не сильное откровение…
— Ну, и я о том же. Это враньё, а не откровение. Они ведут с крайне правыми ультра исламистами сепаратные переговоры. Они покупают себе отсутствие потерь. Они гандоны, а не братья по оружию. – Слышно было, как Тайфун сплюнул. – Но и это не всё! Мне просочилась оперативная информация, что они платят деньги Госсекретарю и президенту США. Подумай чьи.
— Что ты говоришь? – изумлённо молвил капитан.
— Ты знаешь, что у меня почти не бывает проколов в оперативке.
— Да, Тайфун, знаю…
— Вот и делай выводы. Кстати, там, на горизонте, может двигаться газовая атака. Учти это.
— Уже учёл. Всё под контролем.
— Да дай то бог тот контроль. Ладно, кончаю связь. Отслеживай смерч, ты же ближе от меня к нему на десять километров. А это уже цифра.
Тайфун отключился. Капитан задумчиво изучал темную, мутную полоску на горизонте. Сказал сержанту:
— Если это ползут пустынные танки, то они пролетят по приближении двадцатикилометровой отметки. Она пристреляна кумулятивом на двести процентов.
— Да знаю я, – ответил сержант. – Сам автоматические ловушки ставил. Боюсь одного – ракет. Мне говорили ребята из разведки, что янки продали чуркам свои тактические А–10 мощностью одна килотонна. Там плутониевые боеголовки.
— Этого не может быть, – усмехнулся капитан.
— Почему?
— Потому, что не может быть. Ты не представляешь себе степень охраны и защиты ракет подобного рода.
— Возможно, но я представляю себе способности моджахедов в торговле.
Восточный ветер Аравийской пустыни завывал как пещерный лев. Резкий сигнал монитора заставил обоих бойцов кинуться к экрану. Целеопределитель ясно указывал на ракетную атаку. Классификация объектов нападения фиксировалась. Капитан закричал в селекторную связь: