Йота
Шрифт:
– Как ее найти?
– Мне известно только имя этой женщины. Видел ее однажды, случайно. Вошел, а они там... Неудобно получилось. После этого Арусс стал звонить и предупреждать об очередной встрече. Я сам его об этом попросил. Неудобно нарываться, когда...
Беседа продолжалась в мастерской, куда по просьбе Синания Коляня вынужден был пригласить нежданного гостя. Переступив порог студии, пропахшей скипидаром и смолами дорогих пород дерева - Арусс работал в основном с древесиной, - Синаний окончательно покорил Коляню своим полным несоответствием сыщицкой профессии. Он хлопнул себя по ягодицам и с неподдельным сожалением проговорил:
– А ведь я забыл взять санкцию на обыск! Придется вам подождать,
– Пустяки!
– поощрил растяпу Коляня.
– Я сам рассеянный. Но у меня есть одно, компенсирующее мои недостатки качество. Я не терплю формальности и условности. Надо вам обследовать мастерскую - валяйте без санкции!
Синаний распахнул платяной шкаф и, замерев в стойке, напоминающей боксерскую, издал тихий протяжный свист. Теперь и Коляня увидел. В шкафу висел окровавленный импортный плащ стального цвета.
Дальше действие стремительно набрало скорость. Коляня, потрясенный тайной своего шкафа, дрожащей от волнения рукой в несколько минут набросал портрет женщины, которую случайно увидел здесь. Он хорошо ее запомнил, поскольку Сандра была необыкновенно привлекательной особой. С картона на Синания и впрямь смотрело красивое создание. Зеленоглазое, округлое лицо с чуть вздернутым носиком, темно- каштановые распущенные волосы, высокая шея и изящная рука с длинными тонкими пальцами.
Потом Синаний и Коляня пили кофе, ожидая, пока весь горотдел разыскивал таинственную Сандру. Синаний ждал только ее. А Коляня втайне не терял надежды, что откроется дверь и в мастерскую войдет сам Арусс, и все прояснится с этим плащом.
Однако Арусс так и не появился ни в этот день, ни вечером, ни ночью, ни в последующие утра, дни, вечера и ночи. Зато под вечер привезли Сандру, сообщившую вполне спокойно, что именно эту ночь она провела с Аруссом в мастерской и что ушли они отсюда вместе. Где он теперь, она не знает. О следующей встрече не уславливались. Арусс звонит накануне, а заранее они никогда не договариваются.
Синания никак не устраивало ее безмятежное спокойствие. И вот почему. Женщины, тем более любящие, сами учиняют следователям допрос: что случилось, что натворил муж или любимый, почему вызвали?.. Сандру эти вопросы совершенно не взволновали. Это и настораживало Синания.
Подойдя к шкафу, он распахнул его и спросил:
– Вам знаком этот плащ?
Сандра, взглянув на окровавленный плащ, побледнела. Ее даже качнуло. Коляня усадил ее на диван, принес воды. А Синаний ждал, внимательно наблюдая и фиксируя все метаморфозы Сандры. Когда она пришла в себя и прошептала: "Какой ужас!" - сыщик констатировал:
– Вам знаком плащ. Он принадлежит Аруссу?
– У него никогда не было этого плаща. Такой плащ ему не по карману...
– Правда, - включился Коляня.
– Да и не любит он дорогих тряпок.
– Не мешайте!
– оборвал Коляню Синаний.
Коляня засопел, словно обиженный мальчишка, и ушел на свою половину мастерской.
– Тогда чей это плащ?
– продолжал Синаний.
– Впервые вижу его, - ответила Сандра, довольно быстро справившись с потрясением. И Синаний понял, что момент упущен, что она, конечно, многое знает, однако ничего сегодня, а скорее всего никогда, следствию не покажет. Перекинувшись еще несколькими малозначащими фразами, Синаний и Сандра расстались. Не ошибся прозорливый сыщик и в другом: Сандре окровавленный плащ был знаком, и весьма хорошо.
Два дня назад плащ этот висел в прихожей ее квартиры. Но вот как он очутился здесь, в мастерской, да еще в таком жутком виде, Сандра не знала, да и не хотела знать.
После разговора со следователем она со всех ног кинулась домой. Оставалось каких-то полчаса до обусловленного Аруссом звонка. Сандра никогда его не подводила. А сейчас тем более не могла опоздать.
Но что же было накануне?
После муторной ночи слегка кружилась голова. Перед глазами клубился розоватый туман. А сквозь сознание текли слова, невесть откуда пришедшие: "Я желаю исполнить волю Твою, Боже мой, и закон твой у меня в сердце".
Арусс ждал Сандру. Он ждал ее в этот час, как никогда до сих пор. Он хотел видеть только что родившегося ребенка. Исчезнуть из этой жизни, не повидав долгожданного малютку, было бы величайшей несправедливостью. Арусс огляделся и только теперь обратил внимание на то, что творилось вокруг него. Это был совсем не январь, как вчера вечером. "Вчера? Господи! Совсем что-то я..." - Арусс поднял глаза, чтобы на электронном календаре узнать время года, день и число.
Арусс похаживал по пустынной набережной. Шторм и сырой ветер сделали этот проспект безлюдным. Протянувшаяся вдоль плавно изгибающегося залива односторонняя улица хорошо и далеко просматривалась. Арусс увидел женщину. Он встрепенулся, хотя фигурка с развевающимися на ветру короткими волосами и полами незастегнутого легкого плаща была довольно далеко. Нет! Не она. Он разочарованно отвернулся. У этой походка легкая. А у той, которую он ждал, походка усталая, хотя с момента рождения ребенка не прошло и месяца. Правда, в эти дни и недели он видел ее только однажды. Но того мимолетного свидания хватило, чтобы понять: былого не вернуть. Той Сандры, веселой и покладистой, легкой на подъем, больше нет и не будет. Доставила же ему эта Сандра беспокойства! Сперва своей неожиданной заявкой, что беременна, чем сразу же оттолкнула его от себя, и он быстренько убрался из ее жизни. Казалось, что навсегда. Он даже не думал о ребенке. Знал - то забывая, то вспоминая, - что родится. Иногда досадовал, злился на Сандру, но не сильно, не очень долго. Знал, что сам виноват. Нисколько не сомневался, - кстати, и Сандра тоже, - что родится у них сын. О сыне и молил все годы. Хотя Сандра, встреченная им случайно, сама семейная, при здоровом, молодом муже, казалась ему совершенно безопасной во всех смыслах. И вдруг заявка: беременна и хочу родить; именно от тебя хочу ребеночка. Минул положенный срок, и Сандра позвонила. Обрадовала? Да! Неожиданно для себя он и в самом деле обрадовался. Тут же побежал на свидание. И увидел какую-то смесь бабы и жабы. Сиреневого какого-то младенчика. И замер, глядя на голубоватое личико младенца и не находя в нем никаких своих черт. Сандра это просекла и, нахально усмехнувшись, выдала: "А мне начхать, что ты не признаешь его. Главное, я знаю, что он твой. Сейчас не видно, а вот через три-четыре месяца сам увидишь, что он твой!"
И вот не выдержал. Нет, не удостовериться на этот раз потянуло: мой, не мой. Повидать захотелось. Самым натуральным образом потянуло к ребенку. Позвонил. Сандра согласилась. Назначили день и час. Почему-то Сандра настояла на раннем утре. Тоже мне конспирация!
Арусс еще раз оглянулся. С противоположного конца улицы все шла легконогая, взветренная женщина, очень похожая на Сандру. Ту, какой она была, когда он встретил ее...
– Заждался? Извини! Не хотела его будить. Ждала, пока сам проснется. Потом - умывались, кормились...
– А где же он?
– недоверчиво оглядывая женщину, спросил Арусс. Пигментные кляксы, растянутый еще недавно живот исчезли. Сандра стояла перед ним, розовощекая, подтянутая, на высоких каблуках.
– Он в скверике. Я не стала тащить его сюда. Ветрено и сыро у воды.
– В скверике? Ты его там одного бросила?
– А что такого? В коляске. Лежит себе, дремлет.
– Ненормальная! А если его...
– Кому нынче нужен чужой ребенок! Своих-то не жалеют, бросают прямо в роддоме.