Юми и укротитель кошмаров
Шрифт:
Юми понимала, о чем думает Лиюнь, шагая с нею рядом. Та замышляла нечто опасное. Вернуться вместе с Художником к основам сложения камней – не худшая участь. В чрезвычайной ситуации можно и вовсе отстранить йоки-хидзё от обязанностей.
Юми представила, как вновь отчаянно пытается объяснить Лиюнь ситуацию и как опекунша упорно списывает все на разыгравшееся от усталости воображение подопечной. Лиюнь плохо воспринимает фантазии. Тут Художник прав. Она не поверит, что Юми и мужчина с другой планеты поменялись телами. Стоит чуть перегнуть палку, и Лиюнь сочтет необходимым
Вот бы ей оставаться спокойной и мыслить позитивно, как Художник.
Тот лениво зевнул, когда они достигли кибитки. Но Юми увидела разочарование и даже гнев на лице Лиюнь, когда он вошел внутрь, совершенно измотанный после всего лишь восьми часов бодрствования.
– Умоляю! – воззвала Юми к Лиюнь. – Умоляю, позвольте мне попытаться еще. Не отстраняйте меня! Не посылайте за палачами.
– Гм?.. – промычал Художник, оборачиваясь.
Входя в кибитку, он забыл снять сандалии.
– Ничего, – ответила Юми, когда он опустился на пол.
Служанки тут же подскочили, чтобы его покормить. Но они чересчур замешкались, и секунду спустя…
…Юми открыла глаза и увидела, что снова лежит среди одеял на полу в квартире Художника. Ощущение было абсурдным, ведь еще секунду назад она стояла возле своей кибитки. Но она чувствовала себя сонной, как будто только что очнулась. Скорее всего, это тело спало, пока Юми с Художником находились на ее планете. Вдобавок при каждом перемещении они теряли время – вероятно, проводили по нескольку часов без сознания.
Художник взъерошил волосы. На вид он был сам не свой: растрепанный, в мятой ворсистой одежде, которую жители этой планеты надевали перед сном. Юми вспомнила, что здесь он ходил в этом наряде целыми днями. И на ней самой сейчас был точно такой же.
– Попробуй другую одежду надеть, вдруг получится, – предложила Юми. – По крайней мене, ее душу.
– Душу одежды? – едва ворочая языком, переспросил Художник.
– Когда я дух, я могу касаться души моей одежды, чтобы снять ее, а потом надеть обратно. У тебя может выйти нечто подобное. – Юми посмотрела на дверь в ванную комнату. Как же удобно, когда вода поступает прямо в дом! – Пойду еще разок испытаю душ.
Юми направилась в ванную, рассчитывая начать день на позитивной ноте. Хватит зря тратить время, как в прошлый раз.
Когда она слишком удалилась, Художник вскрикнул. Юми увлекла его за собой, заставив скатиться с мягкого алтаря и вскочить на ноги. В ответ на ее вопросительный взгляд Художник лишь вяло махнул рукой и пересек комнату. Юми кивнула, закрыла за собой дверь и включила свет.
Пора сосредоточиться.
Какое там! Едва шагнув под горячую воду, хлынувшую в ответ на ее прикосновения к вентилям, она сомлела от удовольствия. Да, это место таит множество опасностей. Юми неохотно покрутила вентили, сделав воду неприятно холодной. Холод пронизал ее до костей, уняв бунтарский жар. Так она мотивировала себя не задерживаться в ванной.
Неуклюже помывшись –
Наконец она вышла, закуталась в полотенце и расчесала перед зеркалом волосы. И еще сильнее затосковала по служанкам. Чхэюн мастерица распутывать колтуны, не причиняя боли, а Хванчжи за работой всегда напевает успокаивающие песенки. Юми не могла назвать их подругами, ведь ей не полагалось иметь подруг. Более того, если бы они вдруг сдружились, служанок бы заменили. Тем не менее она скучала по ним.
«Удивительно, – подумала девушка, – что они едва прикасаются к волосам Художника, когда готовят его к ритуалам. Они видят вместо него меня, но вместо сотни движений им достаточно провести гребнем несколько раз».
Любопытно. Виньетка не удивилась, что Юми способна заставить тело Художника выглядеть как свое собственное. Юми каким-то образом изменила его фигуру, и в этом наверняка помогло призвание йоки-хидзё. Будь Художник более опытен, может, и ему бы удалось уподобить ее тело своему? Это, конечно, привело бы к катастрофе невероятных масштабов, но вдруг именно таково намерение духов?
Юми не знала. Но собиралась выяснить.
Расчесываясь, она настолько продрогла, что подумала, что уже никогда не согреется. Но долг превыше всего. Она шагнула к двери – и замешкалась. На ней ведь только полотенце. Впрочем… это всего лишь Художник.
Она вышла в комнату, где было еще холоднее, чем в ванной, и по коже мгновенно побежали мурашки. Юми еще отчасти верила, что это страна мертвых замерзших духов.
Художник стоял посреди груд одежды. Ему удалось переодеться – теперь на нем были плотные брюки и простая рубашка. Поверх этой рубашки он набросил еще одну, с длинными рукавами, не заправив и не застегнув на пуговицы. Вид у него был неряшливый… но как будто нарочито неряшливый. Вполне в его стиле.
– Ты была права, – сказал он, подбоченясь. – Сначала не получалось дотрагиваться до вещей, но потом… Не знаю… Я как бы очистил разум и подумал о конкретной вещи. Как только это удалось, я смог взять одежду. Точнее, ее копию.
– Ее душу, – поправила Юми. – Ты медитировал.
– Нет! – возразил Художник. – Я просто думал о том, что хочу надеть.
– Но ты очистил разум от других мыслей! – заметила она. – Ты кое-чему научился!
Он безразлично пожал плечами и отвернулся, заметив, что Юми роется в вещах, купленных для нее Аканэ.
– Сегодня, – сказала Юми, застегивая лифчик, – будешь учить меня рисованию.
– Не уверен, что стоит. – Художник сложил руки на груди. – Юми, у меня опасная работа. Особенно когда дело доходит до стабильных кошмаров.
– Все уже решено, – парировала Юми, торопливо натягивая одежду, чтобы согреться. – Скорее всего, духи отправили меня сюда, чтобы остановить этот стабильный кошмар.
– Ничего не решено, – возразил Художник. – Мы только обсудили вероятность. Юми, тебе не справиться со стабильным кошмаром. Тут нужны самые опытные и талантливые художники. До них даже мне далеко, а уж новичку и подавно.