ЗА РУССКИЙ НАРОД! НАЦИОНАЛЬНЫЙ ВОПРОС В ВЕЛИКОЙ ОТЕЧЕСТВЕННОЙ ВОЙНЕ

Катастрофическое начало Великой Отечественной войны — одно из следствий провала национальной политики, проводившейся в СССР после Октябрьской революции. Утопические идеи большевистских лидеров, раздувавших «мировой пожар» на костях русского

народа, лишили сограждан чувства нации и Родины, смутили их лживой верой в «братство всех пролетариев мира», заставили переживать необоснованное чувство вины за дореволюционную Россию, которая якобы была «тюрьмой народов». Лишь перед самым началом войны руководство Советского Союза решилось на идеологический переворот. «Здоровый, правильно понятый национализм» — так в мае 1941 г. Сталин определил новую концепцию национальной политики СССР. Реализовывать ее пришлось уже в условиях военной катастрофы.

О том, как власть играла на национальных чувствах людей, чтобы мобилизовать их на защиту Отечества, каким образом боролась с «антисоветскими проявлениями» и противостояла гитлеровской пропаганде, как использовала в интересах обороны Церковь, «славянский» и «еврейский» вопросы, — обо всем этом рассказывает данная книга, первое серьезное исследование национальной политики СССР в годы Второй Мировой войны.

Национальная политика и национальные отношения в нашей стране всегда играли особую роль. Однако после Октябрьской революции национальная политика в СССР была огульно сведена к определенным образом понимаемому «интернационализму». Советское государство, возникшее на развалинах Российской империи, рассматривалось не как самоценная и суверенная держава, а только как удобный плацдарм для дальнейшего раздувания «мирового пожара», развертывания «мировой революции» с целью создания «всемирной пролетарской республики». Дореволюционная Россия получила клеймо «тюрьмы народов», а русский народ — статус угнетателя, который должен был расплачиваться по своим долгам перед другими народами, «порабощенными» во времена царской империи. Были отвергнуты многие прогрессивные завоевания русской истории, а сама она была заклеймлена и вычеркнута из списка достойных для преподавания наук.

Однако мировая революция не удалась, и вскоре от нее отказались, перейдя к политике построения социализма «в одной стране». Такие изменения в политике вынудили руководство Советского Союза взять курс на осторожное возвращение к патриотическим ценностям. Без укрепления патриотизма невозможно было добиться успеха в экономическом развитии страны и ее защите от враждебного окружения. Понятие «Родина» (с приставкой «советская») было вновь введено в государственный лексикон. Отечественная история была восстановлена в правах учебной и воспитательной дисциплины. Русскому народу — государствообразующему в СССР — официально был возвращен статус «великой и передовой нации», присвоен титул «старшего брата в семье советских народов». Положительно были оценены деятельность таких исторических личностей как Александр Невский, Козьма Минин, Дмитрий Пожарский, Петр I и роль ряда исторических событий прошлого, в частности Отечественной войны 1812 г.

В массы внедрялась установка, что «где и при каких бы условиях Красная Армия ни вела войну, она будет исходить из интересов своей Родины». В мае 1941 г. была опубликована написанная еще в 1934 г. статья И. В. Сталина «О статье Энгельса «Внешняя политика русского царизма»», в которой глава Советского государства обрушился на «классика» с критикой его русофобских высказываний. Тогда же центральная и местная печать получила указание расширить публикацию материалов «на тему о советском патриотизме».

Выбранный в качестве идеологии «советский патриотизм» трактовался как «преданность социалистической родине, братская солидарность советского народа с трудящимися массами, которые еще томятся под игом капитала, верность партии большевиков, преданность советской власти, преданность Сталину, ненависть и непримиримость к врагам народа». Советское руководство пыталось каким-то образом связать «советский патриотизм» с «пролетарским интернационализмом», от которого она

не думала отказываться. В мае 1941 г. Сталин в беседе с руководителем Коммунистического Интернационала Георгием Димитровым сказал о необходимости «развивать идеи сочетания здорового, правильно понятого национализма с пролетарским интернационализмом», который «должен опираться на этот национализм».

Однако политика балансирования между «пролетарским интернационализмом» и «патриотизмом» не была эффективной. Главное политуправление Красной Армии в начале 1941 г. указывало на непреходящее наличие в массах «вредного предрассудка» о том, что «будто бы в случае войны население воюющих с нами стран обязательно и чуть ли не поголовно восстанет против своей буржуазии, а на долю Красной Армии останется пройтись по стране противника триумфальным маршем и установить советскую власть». Такие настроения были губительны, ведь к этому времени была понятна вся призрачность расчетов на «мировую революцию». Изменилось в негативную сторону и восприятие СССР в мире после раздела Польши, советско — финской войны 1939–1940 гг. и присоединения Прибалтики. Как сказал один плененный во время Великой Отечественной войны финский офицер, «если бы 10 лет тому назад солдаты моей роты должны были бы воевать против Красной Армии, они бы все перешли на вашу сторону», однако после Зимней войны настроения финских солдат изменились диаметрально.

В этой ситуации, когда новая политика, направленная на развитие «здорового, правильного национализма», в связке с «советским патриотизмом», только набирала обороты, наша страна вступила в самую жестокую и кровопролитную войну в ее истории.

О О июня 1941 г. перед советским правительством встала задача морального сплочения и мобилизации народов страны на защиту Отечества. В первый же день войны состоялось выступление по радио заместителя председателя Совета Народных Комиссаров В. М. Молотова, который подчеркнул, что Советский Союз вступил в «отечественную войну», — это означало, по сути, войну во имя Родины и нации, а не абстрактных «мировой революции» и «мирового пролетариата».

Однако в первые дни войны советской идеологии еще не удалось избавиться от въевшегося в нее «пролетарского интернационализма». В упомянутой выше речи Молотов почти расшаркивался перед народом Германии: «Эта война навязана нам не германским народом, не германскими рабочими, крестьянами и интеллигенцией, страдания которых мы хорошо понимаем, а кликой кровожадных фашистских предателей Германии». Советские газеты голословно утверждали, что «рабочий класс Германии ненавидит фашистскую авантюру». Сообщалось о том, что немецкий народ якобы пытается выразить свою «солидарность» с трудящимися СССР путем совершения мнимых актов саботажа в германской военной промышленности. Пропаганда благодушно пыталась отделить народ Германии от гитлеровцев, которые якобы «превратили немецкий народ в рабов».

Интернационалистические иллюзии нашли отражение в листовках, которые Главное политуправление Красной Армии выпускало для вражеских солдат в первые недели войны: «Вас гонят на несправедливую войну. Вас, рабочих и крестьян, одетых в солдатские шинели, заставляют воевать с рабочими и крестьянами Советского Союза, которые защищают свое правое дело»; «Немецкие рабочие и крестьяне в шинелях! Не боритесь против русских рабочих и крестьян, ваших братьев!»; «Братья румыны! Зачем вам воевать со страной, где земля, фабрики и заводы принадлежат народу?». В августе 1941 г. была издана листовка в виде «Открытого письма немецким рабочим от рабочих СССР», в которой советские пропагандисты пытались «давить на совесть» солдата вермахта: «Ты напал на страну социализма. Ты воюешь против первого в мире и в истории человечества рабочего государства». Предполагалось, что немецкому солдату должно было стать стыдно «перед рабочими всего мира» за то, что он пошел по воле Гитлера «на самую преступную из всех преступных войн, на войну против социалистической страны» и стал «контрреволюционным разбойником и врагом социализма»2.