За землю русскую. Век XIII
Шрифт:
Рогович захрипел. Но даже и тут, с трудом хватая воздух грудью, он шёпотом выкрикнул:
— Меня... задушить... можешь: я — не Новгород!..
Ярославич отбросил его от себя.
— Дьявол — в тебе!.. — Невский отошёл к столу и стоял некоторое время молча, тяжело дыша.
Наконец, смотря в упор на противника, спросил его угрюмо и торжественно:
— Коли отпущу, опять за то же примешься?
— А то — нет?! — Рогович тоже поднял глаза, и взоры их встретились.
— Ну, тогда не пеняй на меня господу! — обрекающим голосом сказал Невский.
ЧАСТЬ 4
Дубравка
— Какою же ты стала красавицей, Аглая! — в присутствии Александра, который нередко тенор]» заходил к ним, на женскую половину, воскликнула однажды княгиня Пасса, ласково оглаживая упругое тело невестки. — Экая телица господня!.. Куда тебе вдоветь, повдовела — и хватит!.. Саша, — обратилась она к мужу, — а ведь правда, мы не отпустим её к Данилу Романовичу, а замуж здесь отдадим? Я ей и жениха нашла...
Ярославич через силу усмехнулся. Неприятным показалось Ярославичу чуждое его княгине, столь свойственное прочим боярыням, касание до чужой брачной жизни, до чужих замужеств и женитьб: «Не к лицу ей это!..»
— Не думал я, что монашенка моя, яже во святых, княгиня Васса, свахою может быть, да и доброй! — сказал Невский.
Княгиня Васса Брячиславна была до крайности разобижена:
— Что же, даже среди родных я не могу и шутки себе позволить? Или я не человек, как все?
— Ну полно! — стал уговаривать её Александр. — Прости. Пошутил... Так за кого же придумала ты отдать Дубраву нашу? — совсем по-другому спросил Ярославич.
— Глебушка ей жених, Василькович! — сказала, перестав сердиться, княгиня Васса. — Зачем же будем красавицу такую, дитя наше, в чужой род отдавать? Вот вернётся Глеб из Большой орды, от Каневичей, — и поженим. Тебе он помощник верный. Ты его любишь. Будут они с Дубравкой в своём Белоозере жить, а мы — во Владимире. Ездить будем друг к дружке. И как будет хорошо!
— Это какой Глеб? — изумилась Дубравка. — Тот юнец, что на свадьбе нашей со свечою шёл?
Княгиня Васса улыбнулась:
— Так разве одна только ты выросла? Ведь уже семь лет, подумать страшно, как привезли тебя к нам, во Владимир. Тебе двадцать три, ну и Глебушке около того...
Вмешался Невский.
— Нет, мать, — насмешливо сказал он. — Незадачливая ты сваха!.. Я велел Глебушке в Орде жениться, когда всё ладно там пойдёт у него…
— В Орде?! У поганых? На татарке? — воскликнула княгиня Васса.
Александр пожал плечами.
— А что ж тут такого? Они хороши, княжны ихние! Ясно, что окрестим вперёд. И они этого не прочь. У самого Менгу покойная царица была христианка, православная. Ежели оженится Глебушка в Орде, то лишь новую юницу введём в стадо Христово... Нет, видно, другого жениха будешь присматривать для неё! — закончил он снисходительно. А потом, осмотрев Дубравку с ног и до головы, покачал в раздумье головой и проговорил: — Эх, время, время... летит — и не видим! Семь лет!.. А и впрямь, как возросла!.. Вот только косички у тебя не выросли, Дубравка, — пошутил он и слегка докоснулся до золотых косичек Дубравки, забранных венчиком под золоти кораблик с кисейными наголовничком.
Дубравка смутилась. Вмешалась Васса:
— Саша, да оставь ты её, в краску вогнал!..
От проницательного, хотя и постоянно долу опущенною взора княгини Вассы не укрылась радость, которая вспыхнула в глазах Александра, когда, вернувшись под вечер из Новгорода к себе на Городище и войдя на половину княгини, он увидал, что у неё сидит Дубравка, хотя приезд княгини Аглаи не был для него неожиданностью.
Невский знал и узнал своевременно, то есть вскоре же, как возвратился в Переславль от Сартака, что брат Андрей и Дубравка спаслись от татар, что они бежали сперва в Новгород, потом в Псков, затем в Ревель, к датчанам, потом в Ригу, к магистру Поппе фон Остерна;
45
Некоторые летописи сбивчиво сообщают, что князь Андрей Ярославич бежал в Швецию, где был убит. Однако на основании большинства летописей принято считать, что в 1256 году Андрей вернулся на Русь, получил от Александра в удел Суздаль, дважды ездил вместе с братом в Орду, помогал ему усмирять Новгород. Умер Андрей в Суздале в 1264 году. От брака с дочерью Даниила Галицкого он имел трёх сыновей — Юрия, Василия и Михаила.
«Ведь вот брата убили, — подумала княгиня Васса, наблюдая при первой встрече с Дубравкой лицо мужа, — ни чего ещё расспросить не успел её о том, а у самого на лице только радость, что видит её!.. Видно, коли любить, так не скроешь! Стало быть, верно доносили мне тогда!..»
А доносили тогда княгине Вассе, остававшейся в Новгороде, некие тайные доброжелатели, что якобы супруг её потому лишь зажился в своём Берендееве, что там гостят у него невестка с мужем, и что галичанка очень по душе пришлась старшему Ярославичу, и что добрые люди уже поговаривают, не было бы и между Ярославичами-братьями чего худого, как промежду Владимиром да Ярополком из-за жены Ярополковой, гречанки [46] ...
46
«Повесть временных лет» рассказывает, что после победы над братом Ярополком Владимир Святославич, «креститель» Руси, женился на овдовевшей жене Ярополка, гречанке по происхождению.
И немало тогда одиноких ночей, у окошечка над Волховом, проплакала супруга Невского! А когда свиделись, то не смогла она утаить от Саши своего ни слёз этих, ни страданий своих, ни того, что уж надумала проситься у него на постриженье, чтобы уйти в монастырь.
— Полно, голубка! — сказал ей тогда Александр. — Мало ли что злые люди сплетут? Им бы только раздор между мужем и женою посеять, да и в меня лишний комок грязи метнуть!
Что же касается мыслей княгини насчёт ухода в монастырь, то он пошутил тогда, поведя рукою на опочивальню её, озарённую светом лампад:
— Зачем из монастыря да в монастырь?
...И вот снова упорная мысль о монашестве, о постриге — мысль, зародившаяся на измоченных слезами подушках, стала всё больше и больше одолевать княгиню вскоре после возвращения Дубравки из-за границы.
И княгиня Васса решила испросить благословения у митрополита Кирилла.
— Вот, владыка святый, затем и прибыла к тебе, — сказала в конце беседы своей с владыкой супруга Невского. — От юности была у меня мысль на постриженье, не токмо теперь! А ныне что ж я? Ведь разве я не вижу — государь он великий... несть ему равных в государях! А я... Нет, не такая ему супруга нужна!.. Нет, не государыня я... — прошептала она, как бы сама на себя осуждающе покачивая головою...
Владыка молча внимал ей.
— Да и разве я добрая оказалась матерь сынам своим? — продолжала княгиня. — И сынов-то покорных не сумела воспитать ему!.. Отрок ещё, а уж отцу своему сердце уклюнул! — скорбно воскликнула она.
И митрополит Кирилл понял, что она говорит о князе Василии, который как раз в это время задержан был в Пскове при попытке бежать в Юрьев, к рыцарям, дабы укрыться там от гнева отца.
— А потом, владыка святый, — закончила слово своё княгиня, ещё ниже опустя голову и сжимая чётки, — ведь я — как на духу... любит он её, княгиню Аглаю...