Забытый замок
Шрифт:
– Почему ты сбежал?
– Я попрощался, – возразил Тони. – Просто не мог рисковать – вдруг твой крестный захотел бы меня благословить, так, по привычке.
– И что с того? Разве это смертельно? Потерпел бы.
– Ты действительно не понимаешь? – Глаза его широко распахнулись. – Ну хорошо. Тогда проведем эксперимент.
Спрыгнув с парапета, он пригладил пятерней растрепавшуюся от ветерка гриву и показал оставшийся на пальцах вьющийся волос.
– Это мой волос. Просто волос, бывшая часть меня.
– Вижу. Ну и что?
Тони положил сей предмет на бетонную
– Теперь прошу! Сотвори крестное знамение, – беззаботно предложил он. – Только на меня не попади, будь любезна.
Я занесла руку. Раз-два…
Вспышка. Гром средь ясного неба. На секунду я ослепла и оглохла.
– Жива? – поинтересовался Тони, не выпуская меня из объятий. – Пожалуйста, заметь – ты даже не монахиня.
Я стояла оглушенная. Во всех смыслах. Потом села рядом, спустив ноги в пустоту.
Два шалтай-болтая на стене. Нет, две макаронины на вилке.
– Я дура, – признала я огорченно.
– Ну почему же, – пожал он плечами. – Зато я познакомился с твоей семьей. Твоя тетя изумительно готовит. А дядя вполне симпатичный, жаль только – священник.
– Если б я заранее предупредила, что мы приедем, тетя приготовила бы обед из двадцати блюд, – грустно сказала я. – А дядя не верит в дьявола. Он говорит, что во всем виновата темная сторона человеческой души.
– Его право. Сатана любит оставаться неузнанным. Он никогда не станет утверждаться, вещая из горящих кустов. Хотя твоему дяде повезло – всего пару веков назад безумцев, заявлявших, будто дьявола не существует, инквизиция сжигала на кострах заодно с ведьмами как злостных еретиков.
– Священники никогда не одобряли новых идей.
– О да. Иисус тому свидетель! – засмеялся Тони.
Пусть и не особо стараясь, на обоих моих крестных Тони сумел произвести впечатление. Но все ж таки тетя впечатлилась больше.
– Тетю Еву ты очаровал, – констатировала я. – Хоть ты и не в ее вкусе. Она полагает, что ты интригующе загадочен и тебе нужно постричься.
– Интересно, – усмехнулся он. – Ты тоже так считаешь?
– Ни в коем случае! Умеренная лохматость тебе очень идет. Но я не о том хотела спросить. Чего вы с тетей на кухне делали? Минут десять пропадали!
– Да ничего такого. Голова у нее разболелась.
– Аспирин искали?
– Не прикалывайся, Венера. Все очень серьезно. На твоей крестной смертный грех. И головные боли – в наказание.
– Да ты что?! И кого она убила?
– Ее грех – зависть. По утрам, заваривая кофе, она смотрит в окно и видит соседский сад…
– И поэтому ты сказал ей, чтобы она не думала о том, о чем думает каждое утро? – перебила я. – Только зря – тетя ничегошеньки не поняла. А с соседкой у них давняя дружба – насчет того, чьи розы пышней цветут. Знаешь, в городе есть такой клуб, по интересам, для дам солидного возраста. Так вот, каждый год они проводят выставки достижений членов клуба, и каждый год приз по цветоводству уходит у крестной из-под самого носа! Так что считай тетю закоренелой грешницей, но это пятно с ее души уже не сотрет ни одно покаяние.
Золотые лучи поблекли. Солнце,
– Что теперь? – спросил я. – Вернемся в замок?
Энтони нахмурился. Наверно, я напомнила ему о Стелле.
Он не ответил, прищурившись, смотрел на закат.
А я меж тем поспешила достать из сумочки блокнотик и карандаш и принялась старательно конспектировать. Даже спиной к нему развернулась, чтобы не мешать.
– Что ты там пишешь? – наконец обратил он на меня внимание.
– Пополняю свой лексический запас полезными идиомами. Вашему языку меня обучал дядя, а таких вот оборотов он, разумеется, не использовал. Ты не отвлекайся. Продолжай, пожалуйста… Эй! Не имеешь права! Я должна знать и это тоже!…
Энтони просто отобрал у меня блокнот! И, едва взглянув, выкинул к чертовой бабушке.
– Я этого не говорил!
– Зато думал!
– А с твоей стороны подслушивать мысли аморально!
– Зато познавательно.
Я обиделась. Правда, ненадолго.
– Ну все равно я узнала много новых, интересных слов. Хотя ты не имел права распоряжаться моей собственностью!… Так что же такого сделала Стелла, что ты ее вдруг так разлюбил?
– Ничего особенного, – буркнул он.
– А поконкретней? – не отставала я.
– Она просто сказала, что теперь жалеет, что однажды включила пожарную сигнализацию. Она сказала, что если б я сгорел в ее доме еще четыре года назад, то всем бы сейчас жилось намного спокойней. У нее слишком много проблем из-за меня. Сначала ей пришлось инсценировать собственную гибель и для убедительности пожертвовать всем своим имуществом. Потом нужно было нанимать демонов-убийц. Теперь вот она вынуждена торчать в глуши, ожидая черт знает чего… Всю эту чертову уйму времени, пока я винил себя в ее смерти, она жалела, что не сделала контрольный выстрел и оставила мне шанс выжить.
Вот зараза!!!
– А по-моему, ты ее элементарно достал, довел до точки кипения, – рассудительно предположила я. – Будь я на месте Стеллы, наговорила бы еще и не такого.
Нет, что я болтаю? На ее месте я не стала бы играть в прятки, а еще четыре года назад связала бы его по рукам и ногам и не отпустила бы ни к какому Джеймсу! Так что кое в чем я с ним согласна – Стелла действительно нехорошая женщина!
Прыгать с крыши я наотрез отказалась. И Энтони запретила.
Пришлось спускаться по ржавой пожарной лестнице, где я чуть не сломала каблучок босоножки.
Внизу уже наступил вечер, сгустились сумерки. Возле машины Энтони остановился, прислушался:
– Венера, подожди здесь. Я на минутку.
Я осталась одна. Стою, жду, ворон считаю.
А воронье и вправду закружилось в низком небе, беспокойно каркая.
Сзади мне на плечо легла холодная рука. Я замерла! Кто-то прошипел в самое ухо:
– Стой смирно, сладкая моя.
Я развернулась и с размаху ударила извращенца сумочкой. На длинном ремешке она сработала как праща – то есть просто отлично! Синюшный упырь отлетел к стене и вдобавок получил сверху пару кирпичей, обвалившихся со стены.