Зачем убили Сталина? Преступление века
Шрифт:
И все же в отношениях Сталина и Берии были приливы и отливы. Имеются в виду личные отношения — от повседневных и первостепенных деловых услуг такого выдающегося сотрудника, как Берия, Сталин отказаться не мог даже на самое короткое время. Но теснейшие деловые повседневные контакты не означали человеческой близости.
В деловом же, в государственном масштабе Берия был неизменно на первых ролях, и это хорошо показал конец 1951 года.
ОЧЕРЕДНЫЕ годовщины Великой Октябрьской социалистической революции в сталинской Москве отмечали торжественным заседанием Московского Совета в Большом театре. Не была нарушена эта традиция и 6 ноября 1951 года — в год празднования 34-й годовщины Октября. На сцене, в президиуме, сидели Маленков, Берия, Ворошилов,
Сталина среди них не было. Не было его на следующий день и на Красной площади — на военном параде. Сталина тогда вообще не было в Москве — с 10 августа по 22 декабря 1951 года он находился в отпуске, и участники заседания приняли приветствие ему, где он был назван «гениальным вождем и учителем советского народа, великим знаменосцем мира».
Спорить тут было не с чем — при всей заезженности формулировок они отражали действительность. Дважды два всегда равняется четырем, а Сталин был десятилетия назад и оставался к началу 50-х годов не только вождем, но и учителем народов. Тем не менее в зале его не было, а доклад кто-то должен был делать. В отчете о торжественном заседании, помещенном в «Правде» 7 ноября, Маленков в списке президиума торжественного заседания стоял первым. Однако с докладом на заседании Моссовета выступил Берия.
Собственно, практика поочередного выступления членов Политбюро с докладами на торжественных заседаниях Моссовета была введена с 1945 года, но какой-то установленной очереди здесь, естественно, не было. В тексте несостоявшегося выступления Поскребышева на «антибериевском» Пленуме ЦК в июле 1953 года бывший секретарь Сталина утверждал, что «посылая свой доклад тов. Сталину на просмотр, Берия заявил хвастливо, что его доклад по содержанию превосходит все предыдущие доклады членов Политбюро…» Но, мол, «тов. Сталин, ознакомившись с докладом, отметил неправильность ряда положений, выдвинутых в разделе доклада о международном положении, внеся в этот раздел серьезные поправки принципиального характера»…
«Ну и что?!» — скажу я на это. Ну и похвалился Берия, так что с того! Во-первых, это было сказано ближайшему сотруднику Сталина с глазу на глаз — к слову. А почему бы человеку и не выразить таким образом удовлетворение от хорошо сделанной им работы?
Во-вторых, ну и внес Сталин поправки! Так он ведь и в собственные тексты в ходе работы над ними вносил поправки — подобные документы в один присест не делаются. И надо ли было удивляться, что Сталин читал проект доклада с карандашом в руке и что-то в нем поправил?
В-третьих же, у Берии были все основания для высокой оценки собственного доклада, особенно с учетом того, что он похвалил тем самым не только себя, но и своих помощников по подготовке текста. Язык доклада, хотя и не был чужд казенных оборотов, оказался достаточно живым, деловым и внятным. Читая его, я предположил, что какие-то блоки доклада Берия предварительно диктовал стенографистке — в те годы он так иногда поступал. Во всяком случае читался доклад легко.
В «Правде» он занял три полосы (с фото Берии и общим фото президиума с Берией на трибуне) и говорилось в нем обо всем понемногу, хотя кое на чем докладчик останавливался основательнее, например на проблемах нефтяников и шахтеров. При этом общие положения излагались не тяжеловесно, а конкретные цифры были весомы и убедительны.
Основное внимание уделялось успехам. О недостатках тоже говорилось, но вскользь, в чем особого криминала не было — внутриполитический раздел доклада так и назывался: «Новые успехи мирного строительства в СССР».
В 1950 году закончилась первая пятилетка, а в 1951 году промышленная продукция в два раза превысила продукцию 1940 года. Здесь было чем гордиться — еще пять лет назад в некоторых районах СССР порой ели крыс, потому что чуть ли не вся Европейская часть страны лежала в развалинах. Теперь же первый восстановительный период заканчивался, и Берия с вполне обоснованной гордостью сообщал, что по сравнению с прошлым годом производство тканей выросло на 24 %, мяса и мясных продуктов —
«Наша промышленность уже начинает выпускать в массовом порядке телевизоры, комнатные холодильники, стиральные и другие машины для домашнего обихода».
Второй раздел доклада был озаглавлен «Советский Союз в борьбе за мир» и уже в самом начале его докладчик привел мощную по своей убедительности цитату из Сталина, сказав так:
«Огромный размах мирного строительства в нашей стране красноречиво говорит о мирном характере внешней политики Советского Союза и изобличает клеветников, разглагольствующих об агрессивных намерениях нашего правительства.
«Не может ни одно государство, — говорит товарищ Сталин, — в том числе и Советское государство, развертывать во-всю (так в тексте доклада. — С.К.) гражданскую промышленность, начать великие стройки вроде гидростанций на Волге, Днепре, Аму-Дарье, требующие десятков миллиардов бюджетных расходов, продолжать политику систематического снижения цен на товары массового потребления, тоже требующего десятков миллиардов бюджетных расходов, вкладывать сотни миллиардов в дело восстановления разрушенного немецкими оккупантами народного хозяйства и вместе с тем, одновременно с этим, умножать свои Вооруженные Силы, развернуть военную промышленность. Не трудно понять, что такая безрассудная политика привела бы к банкротству государства»…»
Это говорил не просто заместитель Председателя Совета Министров СССР и член Политбюро ЦК ВКП(б), но и председатель Специального комитета, курировавшего атомную и ракетную проблему, один из создателей атомной и ракетной отраслей в СССР. Однако, говоря так, он не лукавил, как не лукавил и сам Сталин, произнося те слова, которые цитировал Берия. Вопрос ликвидации атомной монополии США в кратчайшие сроки был для России тогда вопросом жизни, защищенной русской Бомбой, или вопросом смерти но «хиросимско-нагасакскому» варианту, а также — и по варианту «дрезденско-гамбургскому», когда англосаксы зажгли над Германией первые в мировой истории рукотворные огненные смерчи.
Атомную проблему под руководством Сталина и Берии Россия решила, и теперь подобные «испепеляющие» варианты с ней «не проходили». Ровно за месяц до доклада Берии, 6 октября 1951 года, в субботнем номере «Правды» был опубликован обширный «Ответ товарища И. В. Сталина корреспонденту «Правды» насчет атомного оружия».
Шумных комментариев после этого было в мире много, и наилучшее, пожалуй, резюме сделал один из рупоров американских «ястребов» — еженедельник «News Week», опубликовав статью под названием «Равновесие атомных сил»…
Правда, до равновесия тогда было еще далеко, но дышать нам стало, безусловно, легче. Янки хотя и разрабатывали новые планы атомных бомбардировок СССР, однако уже боялись сами на этом обжечься.
Думаю, для сегодняшнего читателя будет интересно познакомиться и еще с одним блоком из внешнеполитического раздела доклада Берии:
«…деятели Соединенных Штатов не перестают болтать о своих будто бы мирных намерениях. Они, видите ли, не прочь «сохранить» мир, но на «условиях», которые будут продиктованы Соединенными Штатами. А каковы эти «условия»? Народы мира должны стать на колени перед американским капиталом, отказаться от своей национальной независимости, принять ту форму правления, какую навяжут американские «советники», ввести у себя «американский образ жизни», развивать лишь те отрасли хозяйства и лишь в тех размерах, какие угодны и выгодны американским монополистам (выделение мое. — С.К.)… Словом, народы должны… статьподданными новоиспеченной американской империи.
У каждого честного человека возникает законный вопрос: на каком основании претендуют США на исключительное положение среди других стран? Может быть, на основании того, что у них имеется много золота, нажитого на крови и страданиях миллионов и пригодного для подкупа? Но народы не торгуют свободой…»