Загорелись в небе звёзды
Шрифт:
– Всем привет, меня зовут Агей, и это моя группа «Серьезная проблема». Мы споём вам несколько песен собственного сочинения. Надеюсь вам понравится. Первая песня называется «Блюз ни о чем».
Мы сидим на холме внимая пению птиц,
Следя за легким движением больших облаков,
Забирая у солнца все то что полагается нам,
Вдыхая теплый ветер с нежным запахом цветов.
А здесь недалеко грохочет вулкан,
И на кусочек лавы мы поставили
Перестань рвать цветы они и так твои,
И не гоняй облака . Летят и пускай.
Скоро вечер года золотая пора,
И молодое вино согреет нам кровь.
Где-то падает снег – у нас под ногами трава.
Кто-то ищет войну – мы находим любовь.
– Блин, круто, реально круто, да? Стрешнёва, я к тебе обращаюсь, Стрешнёва, алё, очнись, что с тобой? Тебе плохо?
– Мне хорошо, мне очень хорошо.
– Следующая песня называется «Щенячий вальс».
Валяясь в тополином пуху,
Игнорируя рой муравьиный,
Я звонко лаял на весну,
Задравши в небо нос малиновый.
Пух так кружился, так летал
Под ласковым дыханием ветра,
И я мечтал, я так мечтал
Взмахнуть ушами и до неба.
Иль не до неба, но хотя б
Сорвать с каштанов белые свечи,
И мы летим и пух и я,
И ветер свеж и ласков вечер.
Два часа спустя Тася с Ниной в абсолютном трансе плелись домой.
– Это было круто!
– Да.
– Классные песни. Интересно, их Агей пишет?
– Да.
– Что да? Ты кроме да можешь ещё что-нибудь сказать?
– Да. То есть нет.
– Стрешнёва, ты меня пугаешь.
– Я сама себя пугаю. Зачем он только такой классный?!
***
– Ничего себе, Агей сидит за первой партой с какой-то страшилой, бедолага.
– Дай мне тоже посмотреть.
– Чего ты толкаешься, тише, не шуми, сейчас нас Круковская услышит. Мы между прочим с тобой урок прогуливаем.
– Он очки носит.
– Я тебе говорила, он Джон Леннон.
– Прям.
– Ой, Елизавета Андреевна, доброе утро.
– Девочки, вы что здесь делаете? Какой у вас сейчас урок?
– А мы это, мы забыли, то есть эээ потеряли, эээ мы ищем эээ, – Тася встала на цыпочки и вытянула шею, чтобы получше разглядеть Агея и страшилу, на всякий случай, – а наш журнал не у вас? Мы журнал ищем, вот.
– Я вижу, какой вы журнал ищете, марш на урок. Тася ты меня поражаешь.
– Я сама себя поражаю, – пробормотала Тася, – идём Нина.
– Давай не пойдём на географию.
– А куда пойдём?
– Пойдём в то крыло, где кабинет биологии, будем журнал наш доделывать, нас там никто не найдёт.
– Идём.
Мы
Перешли последнюю реку вброд,
Слава Богу остался кто-то живой,
Кто настроит гитару и что-то споёт.
Наше время решило нам плюнуть в лицо,
Наши дети все также играют в войну,
Наши папы раздали патроны и ушли воевать
ЗА ЧТО ЗА КОГО НА КАКУЮ БЕДУ?
– Чего ты орешь так? Мы с тобой урок прогуливаем, сейчас сюда вся школа сбежится.
– Песня классная, мне больше всего понравилась на концерте.
– Да классная, мне тоже нравится.
Мы собираем народ и поем о любви,
Заставляя себя верить в собственный кайф,
Кто остаётся честным слезая со сцены?
Покажите мне его,
Я отдам ему все что смогу отдать.
– И кто здесь орет?
– Стрешнёва, Яновская, это вы там воете? А ну, марш на урок.
– Блин, это Мальвина, как она нас нашла?
– Громче надо было петь, нас бы не только она нашла.
– Бежим
– Куда?
– Прячемся!
***
Был конец мая, стояла прекрасная невыносимая жара, через открытые нараспашку окна в кабинеты залетал тополиный пух, а Тася сидела на уроке английского языка, писала самостоятельную работу и мечтала об Агее, естественно. Дверь в кабинет была открыта, и тут она услышала звуки гитары, сначала она подумала, что это у неё начались глюки то ли от жары, то ли от усиленных мечтаний. Её учительница приветливо помахала рукой, и в кабинет вошёл, играя на гитаре, опа – Агей собственной персоной.
– Мама дорогая, – подумала Тася. Её лицо вспыхнуло красной лампочкой, и у неё возникло непреодолимое желание сползти под стол. А Агей спел песню Йестердей, молча поклонился и исчез, оставив Тасю в недоумении разглядывать од- ноклассниц на предмет, видели ли они то же самое, или это было её персональное видение.
***
– Стрешнёва, ты чего там строчишь?
– Ничего я не строчу.
– Дай посмотреть.
– Яновская, отстань, отдай, ты с ума сошла!
– Агей, Агей, Агей, Агей, Агей, Агей, Агей…По- моему это ты сошла с ума, это что колдовство какое-то?
– Сама ты колдовство, просто имя красивое.
– Стрешнёва влюбилась, Стрешнёва влюбилась.
– Сама ты влюбилась, отдай, дура.
– О, придумала, теперь ты – Агеева.
– Сама ты, нет ты не Агеева, ты просто дура, отстань.
***
Утром четвертого марта Тася лежала в постели и грустно думала:
– Очередной бездарный день рождения! Как же не хочется просыпаться, вставать, и быть собой, может, пора уже покончить с этими мучениями, (доучилась, думаю цитатами из Шекспира), выпить димедрола, запить шампанским, как все нормальные люди…