Закон мести
Шрифт:
– Выходи, – сказал он, беря ее за руку. – Осторожнее, здесь бордюр.
Рената вышла из машины, осторожно ступая вслед за ведущим ее за руку Денисовым, двинулась вперед.
– Ступеньки, – предупредил Максим.
С трудом одолев несколько ступенек, она шагнула в какое-то помещение. Ароматный теплый воздух коснулся ее лица.
– Стой здесь, – сказал голос Денисова, и она осталась совершенно одна в кромешной тьме.
Рената слышала, как Максим тихонько с кем-то разговаривает. Потом ее бережно взяли за руку. Женский голос, тая в себе улыбку, сказал:
– Сюда, пожалуйста.
Она
– Можно, – наконец услышала она голос Максима, и ловкие женские руки развязали платок, прикрывающий глаза.
Взглянув на то, что находилось перед ней, Рената отшатнулась. Сноп ослепительных искр ударил ей в глаза. На бархатной подушечке алого цвета, которую держала перед Ренатой улыбающаяся женщина, покоилось немыслимой красоты ожерелье. И хотя Рената до этого никогда не носила бриллиантовых украшений, у нее сейчас не было никакого сомнения, что это именно бриллианты.
– Ух, – выдохнула она, боясь прикоснуться к великолепному произведению ювелирного искусства.
Находившийся рядом Денисов сделал знак, и женщина, обойдя Ренату, надела ожерелье ей на шею и подвела к огромному, занимающему всю стену зеркалу.
Глядя на себя, Рената не верила своим глазам. Ей казалось, что та ослепительной красоты женщина, которая смотрела на нее из Зазеркалья, никак не может быть ею, Ренатой Войцеховской, женой отставного капитана.
– Это еще не все, – сказал Денисов, и Рената с искренним изумлением посмотрела на него.
– Что же еще? – даже несколько растерянно произнесла она. – Ты собираешься скупить для меня весь ювелирный магазин, что ли?
Засмеявшись, Максим протянул ей маленькую бордовую коробочку. Затаив дыхание, Рената открыла ее и, увидев обручальное кольцо с несколькими крупными бриллиантами, ахнула. Потом с печальным видом закрыла коробочку и вернула ее Денисову.
– Что? – не понял он. – Ты не согласна?
Рената помотала головой:
– Я замужем.
– К черту мужа! – возмутился он. – Ты ведь любишь меня. А я – тебя. И у нас есть все, чтобы быть счастливыми!
Рената вопросительно посмотрела на любимого.
– И даже речи быть не может об отказе, – не дал он ей сказать ни слова. – Лена будет жить с нами. А если твой муж окажется дураком и попробует нам ее не отдать, я даже не знаю, что с ним сделаю.
Рената снова покачала головой.
– Она меня полюбит, вот увидишь. – Максим обнял Ренату и поцеловал в губы: – Почему ты не хочешь меня с ней познакомить?
– Я ничего не знаю, – прошептала она. – Ты снова как ураган врываешься в мою жизнь… Мне так спокойно жилось…
Ничего не отвечая, он прикрыл платком ожерелье у нее на груди, коробочку с обручальным кольцом положил в карман, взял Ренату за руку и, как ребенка, снова повел к машине. Не сопротивляясь, опустив глаза, она молча шла за ним.
Всю дорогу они не произнесли ни слова. Денисов время от времени поглядывал на задумчиво сидевшую рядом Ренату, которая теперь даже не интересовалась, куда они едут.
Через полчаса они выехали из города, и мимо понеслись начинающие зеленеть северные питерские леса. Машина свернула с шоссе и, плавно проваливаясь
Денисов остановился на маленькой живописной полянке, уже покрытой яркой весенней травкой и окруженной со всех сторон призрачной зеленью кустов и деревьев.
– Приехали, – тихо сказал он, заглушив мотор.
Рената огляделась:
– Куда?
Не отвечая, от открыл дверцу машины. Звуки весеннего леса донеслись до них. Чистый, пахнущий прелой землей и талой водой воздух кружил голову. Рената счастливо вздохнула:
– Как здесь хорошо…
Максим, не выходя из машины, разложил спинки передних сидений, притянул Ренату к себе и жарко поцеловал в губы. Потом, наклонившись над ней, снял с нее платок, плащ, расстегнул блузку, высвободил упругую грудь из бюстгальтера. Рената смотрела на Максима влюбленными глазами, помогая ему освободить себя от таких ненужных сейчас одежд: юбки, колготок, кружевного белья…
Она лежала перед ним во всей своей великолепной наготе, и только сверкающее всеми цветами радуги ожерелье украшало ее шею.
– Не холодно? – шепотом, будто боясь, что кто-то их услышит, спросил он.
– Жарко, – так же шепотом ответила она.
Он снова поцеловал ее в губы, потом в шею, потом одну за другой зацеловал груди, коснулся губами твердых розовых сосков, провел языком по еле заметной полоске пушка вдоль живота и, наконец, припал ртом к ее нежному жаркому лону.
Тело Ренаты выгнулось дугой, и она блаженно застонала. Максим ласкал ее языком, чувствуя, как дрожит от возбуждения ее тело, слыша, как она стонет, извиваясь под его ласками, ощущая, как кровь стучит у него в висках, как желание пронзает его тело будто электрический разряд.
Он ласкал ее так долго, что она, уже будучи не в силах терпеть этой сладкой муки и умоляюще глядя на него, начала торопить его, и пальцы ее впивались ноготками в его плечи.
– Возьми меня! – почти кричала она. – Чего ты ждешь? Возьми меня!
Но Максим снова и снова принимался ласкать ее – то языком, то пальцами, проникая в самую глубину ее тела, туда, где все пульсировало в ожидании его.
Внезапно он остановился и посмотрел ей в лицо. Щеки у Ренаты горели, глаза лихорадочно блестели, ярко-красные губы были полуоткрыты – она вся являла собой неутоленный голод, жажду, или и то и другое вместе.
– Что? Что? – лихорадочно шептала она. – Почему?.. Почему ты меня мучаешь?.. Я хочу тебя!
– Выйдешь за меня? – серьезно спросил Денисов, сам весь дрожа от еле сдерживаемого возбуждения.
– Выйду, выйду! – закричала она, не думая, не соображая, о чем он ее спрашивает.
– Клянись! – потребовал Максим.
– Клянусь! – пронзительно крикнула она, срывая с него одежду, и лес эхом разнес ее голос.
Глава 39
Мысль воспользоваться некоторыми преимуществами, которые, по сравнению с банальной откровенной бандитской грабиловкой, давала ему так бесцеремонно навязанная полковником ментовская «крыша», возникла у Денисова почти сразу после разговора с Кирилленко, еще десять дней назад, во время полета в Германию.