Залив Голуэй
Шрифт:
– Строго говоря, Майкл Келли все-таки мой арендатор, – сказал Маллой.
– А ты, Маллой, прибереги эту лживую чушь для кого-нибудь другого. Я слишком давно знаю тебя, чтобы купиться на такие вещи. Ты просто пытаешься лишить Онору ее шанса.
Тут заговорил Майкл – вежливо и сдержанно, но без всяких «сэр» и «чаша честь»:
– Я был бы рад, если бы наши с вами отношения начались хорошо. Я буду хорошим арендатором и буду платить ренту вовремя, но со своей стороны ожидаю…
– Майкл Келли, – перебил его Оуэн Маллой, – осушит заболоченные
– Пусть эти дилижансы «Бьяни» катятся прямиком в пекло, а госпожа находится в Лондоне, – отрезал майор Пайк. – Я сейчас говорю про Онору, Маллой, про Онору и моего сына. Должен же он поддержать репутацию Мерзавцев Пайков или нет? Или ты считаешь, что я не знаю, как нас называют за глаза? А ты, Роберт, готов взять Онору в первую брачную ночь, чтобы положить удачное начало ее семейной жизни?
– Готов. Пойдем, девочка. – Молодой капитан подъехал вплотную ко мне и наклонился с коня, пытаясь схватить меня за руку. – Давай, садись со мной рядом. Позже я отвечу тебе любезностью на такую любезность.
Я спрятала руки за спину.
– Капитан Пайк, – вступился за меня отец, – моя дочь – целомудренная девушка, и она…
– Конечно целомудренная. Это в ней и привлекает.
Майкл шагнул вперед и, отделяя меня от Пайков, встал передо мной, отец – рядом с ним.
– Уезжайте, капитан Пайк, – сказал Майкл.
– Ты будешь приказывать мне?
Я стояла неподвижно, перебирая в голове все молитвы, какие только знала. Если отец или Майкл прикоснутся к нему, их посадят в тюрьму, сошлют, могут даже повесить. Нет худшего преступления, чем напасть на военного. Майкл потянулся за поводьями лошади капитана, а отец выдвинулся вперед.
– Майкл, папа, не нужно! – сказала я и тут же услышала голос Майры.
– Добрый день, ваша честь.
Она обошла отца и Майкла, не отрывая глаз от молодого капитана Пайка. Затем она взяла его руку, которой он тянулся ко мне, поцеловала ее и присела в книксене.
– А ты кто такая? – спросил тот.
Майра, превратившаяся у нас на глазах в Жемчужину, улыбнулась ему.
– Я вдова Лихи, сестра невесты.
– Вдова Лихи, говоришь?
– Да, сэр, вдова, хотя была замужем очень недолго.
– Ах, вот это образчик – ты только посмотри на этот бюст, – сказал старый майор капитану, словно нас тут и не было. – Здесь есть где развернуться, сынок. И я бы сказал, что она почти так же невинна, как ее сестра-девственница. Эти люди плодятся, как животные, но ничего не знают о чувственном удовольствии. А эту можно научить очень многим вещам. Какие славные уроки ожидают тебя! Возможно, я даже присоединюсь к вам.
– В этом нет необходимости, отец, – сказал капитан. – Итак, молодая вдова Лихи, я уже не могу провести с тобой твою первую брачную ночь. Так что, возможно, только вторую или третью.
– Возможно, – ответила Майра.
– Возможно? – расхохотался майор Пайк. – Мой сын возьмет тебя или возьмет твою сестру –
– Майра, – выдохнула я.
Господи, за что ты делаешь все это с нами?
Она повернулась ко мне:
– Все в порядке, Онора.
Бабушка и мама были уже подле нее. Бабушка в сердцах плюнула на землю, а мама сказала:
– Я позову отца Джилли.
– Отца Джилли, говоришь? – переспросила Майра. Она взглянула на нашего кузена Кили, но тот стоял потупившись. Он не хотел ничего знать.
– Бери невесту, Роберт. Они пытаются надуть нас. Бери девушку, – сказал старый майор.
Но тут Майра вновь взяла капитана за руку:
– Ваша честь, можно я сяду вместе с вами прямо сейчас? Я без проблем могу сидеть верхом спереди. А вы можете научить меня двигаться в ритме с вашим конем – верх-вниз, вверх-вниз. Я буду очень хорошей наездницей.
Жемчужина улыбнулась, и мне показалось, будто молодой капитан тихо застонал. Он наклонился и, втянув ее наверх, посадил впереди себя. Она откинулась ему на грудь и что-то прошептала. Он развернул своего коня, ударил его пятками в бока и поскакал обратно в Фубо.
Старый майор посмотрел на нас и засмеялся.
Мы все молчали, за исключением бабушки. Она заговорила по-ирландски, проклиная его ровным твердым голосом:
– Пусть не будет тебе ни капли удачи. Пусть не будет у тебя внуков у домашнего очага, не будет ни единого дня без боли и ни единой ночи без мучений.
– Что она там говорит, Маллой? Что бормочет эта старая ведьма? Какие-то свои языческие заклятья? Скажи ей, что они на меня не действуют.
– Моя внучка происходит из рода королев-воительниц. И вы не в силах ни обесчестить, ни унизить ее, – сказала бабушка ему уже по-английски.
– Что ж, посмотрим, старая карга!
Он развернул своего коня и тоже уехал.
Я заплакала, и Майкл обнял меня.
Но тут бабушка схватила меня за плечи и встряхнула:
– Не смей плакать. Не своди на нет жертву сестры. Майра выживет, не сомневайся. Им никогда не победить, – продолжала она. – Им не лишить нас Божьего благословения. Что бы они ни делали, Майра все равно выживет. Она у нас боец, воительница.
– Жемчужина эта, конечно, полная бесстыдница, – заявила Тесси Райан, но ее никто не слушал.
Соседи пошли в дом нашей матери. Они пили poit'in, но говорили мало.
Мама взяла кусок горящего торфа из очага.
– Пойдем, Онора, я отнесу этот торф, зажженный от костра Святого Иоанна, в твой дом вместе с тобой.
– Спасибо, мама, но мы с Майклом пойдем на холм одни. Думаю, так будет лучше.
Вот так. «Si'uil, si'uil, si'uil a r'un…» Мамина песня, она пела ее нам в качестве колыбельной, когда мы были маленькими. «Иди, иди, иди, любовь моя…» Она звучала в моем воображении, а потом я напевала ее Майклу, когда мы карабкались вверх по склону к нашей хижине. Я первой переступила порог нашего дома.