Заложники греха
Шрифт:
– Послушайте, Женя, неужели вы тоже поддались Володиным домыслам и всерьез считаете смерть Марианны насильственной? Почему вам не приходит в голову, что она просто разбилась? Что это несчастный случай? Обдолбалась коксом – и села за руль! На мосту не справилась с управлением – и все! Просто так совпало, что это случилось как раз в период неприятностей у Владимира.
– Возможно, вы и правы, – согласилась я.
– И даже если ей кто-то помог, – продолжал развивать свою мысль Воропаев, – то уж точно не из-за Володи. Это скорее у него могли быть неприятности
– Из-за нее? – переспросила я и задумалась.
– Ну а что тут удивительного? – пожал он плечами. – Учитывая, какой образ жизни она вела! Наркоманка, проститутка, стриптизерша! – принялся загибать пальцы Воропаев. – Вам мало? Да у того сброда, среди которого она вращалась, могли найтись причины, чтобы ее убить! Мы же не знаем, в каком дерьме она пачкалась!
А мысль была удачной. В том смысле, что походила на правдоподобную версию. Почему-то никому не приходило в голову, что неприятности Владимира могли исходить как раз от его невесты. И что тогда получается? Нужно проверять круг ее знакомств, выяснять, чем она жила… Пообщаться с кем-то из ее подруг. Но кто станет этим заниматься? Не я же! Расследования – не по моей части. Мне, конечно, частенько приходится ими заниматься, но это уж так обстоятельства складываются: моя профессия тесным образом сопряжена с криминалом, а где криминал – там и расследования. Но сейчас, я считала, это лучше предоставить профессионалам.
– Константин Юрьевич, – решила я дать совет Воропаеву. – А почему бы вам не обратиться к кому-нибудь из службы безопасности с тем, чтобы они «прощупали» скрытую жизнь Марианны? Знакомства, связи… Они ж в конце концов профессионалы! Вдруг что-нибудь да найдут?
– Я думал об этом, – отозвался Воропаев. – Но считаю, что в этом нет нужды.
– Почему?
– Потому что если все эти нападения были из-за нее, то теперь, с ее смертью, они должны прекратиться. От Володи должны отстать – теперь-то что с него требовать?
– Но с него и раньше ничего не требовали, – заметила я.
– Да, но мы же не знаем, чего хотели от Марианны? Может, она кому-то денег была должна? Самое вероятное, между прочим! Хотели, чтобы она их раздобыла, может быть, подталкивали к тому, чтобы попросила у Володи. Но в конце концов не дождались и убили. И что теперь с Володи взять? Его теперь не пошантажируешь Марианной! А если опасность исходит не от знакомых Марианны, тем более не стоит тратить время и интересоваться ее мутными делами. Мне она вообще неинтересна!
В словах Воропаева был резон. Действительно, заниматься делами Марианны теперь казалось пустым занятием.
– Так что вы по-прежнему опекаете Володю, – добавил Воропаев. – Пока все не прояснилось окончательно. Если в течение, скажем, недели не будет новых инцидентов – на что я очень надеюсь, – я с вами расплачусь, и мы расстанемся. Если же нет…
Воропаев не закончил фразы и лишь вздохнул. Неожиданно дверь в столовую открылась, и в нее просунулась голова Вадика.
– Ни фига себе! – присвистнул он. – Что это у вас тут за идиллия?
– Ты откуда так поздно? – строго спросил
– Гулял, – пожал плечами Вадик.
– Ты на часы смотрел? – повысил голос Воропаев. – Третий час!
– Пап, я, кажется, уже большой мальчик, – проговорил Вадик.
– Большие мальчики в первую очередь занимаются делом, – отрезал отец. – А ты большой только в правах. А когда речь заходит об обязанностях – так ты сразу маленький! Ты уж определись как-нибудь, хорошо?
– Определюсь! – кивнул Вадик.
– Когда, интересно знать? – закатил глаза отец. – Восемнадцатый год, а ты все дурака валяешь! Имей в виду: заберут в армию – я пальцем не пошевелю, чтобы тебя отмазать!
– Что-то когда Вову хотели в армию забрать, ты быстренько подсуетился! – язвительно произнес Вадик.
По его голосу я почувствовала, что он пьян, но поскольку Воропаев и сам был выпивши, то ничего не заметил. Но он и без того был раздражен: поздним приходом сына, его неустроенностью, поведением… И потому продолжал распаляться:
– Что ты сравниваешь? Что ты сравниваешь? Володя после школы поступил в институт! Он его с красным дипломом закончил, ему аспирантуру предлагали, а ты?
– Ну конечно, Володя у нас известный крутышка! – выкрикнул Вадик со злостью. – Это я – позор и отстой! Ну что ж, в семье не без урода – так я даже напрягаться не хочу, чтобы доказывать тебе обратное!
И он развернулся, чтобы выйти из столовой.
– Вадим, подожди! – окликнул его Воропаев.
– Целуйся со своим Володей! – крикнул Вадик и, шарахнув дверью так, что раздался треск, а с косяка посыпалась меленькая стружка, пошел прочь.
Воропаев не стал его удерживать. Он сидел раскрасневшийся, раздраженный, но как будто и виноватый. Поколебавшись, махнул рукой и налил в рюмку остатки коньяка, опрокинув одним махом.
– Глядя на ваши отношения, можно подумать, что это Вадик ваш приемный сын, – заметила я.
Воропаев посмотрел на меня угрюмо.
– Знаете, это какой-то парадокс! Но он сам тоже так считает.
– Кто, Вадим? – уточнила я.
– Да. Как-то упрекнул нас с матерью в том, что он нам неродной, что мы якобы взяли его из детского дома и скрываем это от него. В общем, чушь какую-то себе выдумал.
– Может быть, у него есть основания так думать? – сказала я.
– Вы о чем? – недоуменно уставился на меня Воропаев. – Это наш родной сын!
– Да я не об этом! Просто Вадим, скорее всего, испытывает ревность к старшему брату. Что ни говори, а ваша любовь куда больше заметна по отношению к Владимиру. Но… Детей ведь любят не за что-то. Вам просто повезло, что Володя оказался таким беспроблемным. А вот сегодня он был не на высоте – и вы уже рассердились на него. А он-то ждал сочувствия. Так и Вадим ждет, наверное. Чтобы по возвращении домой его спросили, не где он шлялся, а как у него дела, как прошел день и что его задержало. Я, конечно, не психолог и мне вообще крайне неприятно вам это говорить – как будто мораль читаю взрослому человеку. Но у вас проблемы. Со стороны порой виднее, как их решить.