Западня
Шрифт:
Кира говорил, помню, что повешение в средние века – позорная казнь для воров, гос. пр. [государственных преступников?], бомжей. Заменила распятие, которое после принятия хр-ва стало не комильфо. Благородных казнили мечом или топором, так пошло с др. Рима. Позже – расстрел. Кончали самоубийством также – сначала кинжал и яд, потом – пуля. Петля – последнее дело, для подонков.
Блин, как мне не хватает беседы с ним! Он бы точно здесь разобрался, но пока рано, чувствую, рано. Вот будет что-то существенное, отзвонюсь, из-под земли достану.
Орлов конечно алкаш ещё тот, бутылку коньяка выжирал за день, но – теперь
Жена-старуха жрет из холодильника сырое мясо, шипит, прыгает на всех, царапается. Один путь – в дурку.
А Таня так и не дает. Дура. Желание просто сатанинское, по ночам не могу спать. Пойду снимать».
4.
«7 июня, воскресенье. Блаженствую! До съема дело не дошло, в кафе в центре встретил ЕЁ! Боже, что за женщина! Впрочем, к теме дневника вроде это никак не относится, но – удивительное дело – не могу не писать, т.к. рассказать некому.
К интиму – нормально. Чудесное кружевное белье! Неужели и она – клиентка г-жи А.? Поразительная притягательность! Чтобы я с другой прям всю ночь не спал! Да не в жизнь! Раз-два и готов. А тут… Желание не то что не проходит, а нарастает с каждым разом. И долго с ней так – всю ночь подряд и ещё нет. Тело болит, словно катком прокатили, он – тоже, а туда же. Но и – блаженство. Она знает и умеет такое, что нигде и ни у кого. Дьявол, а не женщина. Таня на (непечатное слово) не нужна. Пусть подавится своей обидой! Попросит – уйду без разговоров. К НЕЙ! Она не против, но просит не доводить до крайности, подумать. А что тут думать? Да и нечем – мозг высох от двух бессонных ночей».
«13 июня, суббота. Вся неделя – один сладостный ад. Не могу без НЕЁ. Работа валится к чертям, кое-как взял отпуск. Странно, что не уволили. Сказал шефу, готовлю сенсацию. Выписал служебный отпуск. Дни и ночи – у НЕЙ, в ЕЁ сетях. Умираю, но не сдаюсь. Жалко каждой минуты, прошедшей без НЕЁ, пропали, потрачены впустую. По телу, по жилам словно яд какой, желание все возрастает. Иногда думаю, лучше умереть, чем мучиться дальше. Говорил с НЕЙ об этом, ОНА – «влюбился, дурак». Может, и в самом деле так?
Ах, да, преставился новенький, Лужницкий, крупный чинуша из свиты мэра М. «Органы» в бешенстве, особенно когда увидели, как его благоверная лазает по деревьям и играет в «тарзана». В дурку.
Меня вызвал Н. – тот ещё тип. Я ему сказал кое-что, он настаивал продолжать. Сулил охрану, оружие. Решил провести обыск своими средствами».
«15 июня, понедельник. Два дня без НЕЁ – просто адская мука. Высыхаю на глазах. Смс-ки – «говорил, люблю, а теперь избегаешь». Сердце разрывается, снится по ночам, зовет. Луна-девушка, руки – лучи. А Тане пофиг, есть я или нет. Жру все равно в ресторане – зачем она мне?
Но дело есть дело. В субботу ночью залез в лавку А. Никого нет, но не покидало ощущение, что видят. Может, камеры наблюдения? Н. обещал, попадешься на взломе - отмажем. Странный скрип, будто колесо какое вертится, мягко, ловко. Стук – машинки? Ничего и никого. Лишь лунный свет и тишина. С фонариком обшарил все, вроде ничего п. [подозрительного?]. Да, нашел журнал посетителей.
ВОТ ЭТО НАХОДКА!!!!!! Все посетители, в хрон. порядке. Первая – Лаврова, потом – Осинского баба, третья – итак все ясно. Значит, следующий по списку будет
Да, ещё. На стене заметил знак – что-то вроде нагромождения линий, а в центре жирная точка и восемь линий. Надо поговорить с Кирой – явно оккультная символика. Говорил же – СЕКТА! Блин, забыл её сфоткать».
«16 июня, вторник. Наш инспектор Сосиськин (пальцы у него как сосиски, а энкать надоело, пусть будет Сосиськиным) доволен. А мне хочется плюнуть ему в р. Но выхода нет – надо спасать Карца. Его не жаль, надо остановить маньяков. Мало ли, сегодня Карц, а завтра - полезный для общества человек или – Я? А что – ведь и моя Танюха её клиентка! Пропади пропадом это кружевное белье, эти чертовы чулки и трусы!
Сосиськин решил устроить западню. Потихоньку, ненавязчиво обрабатывают Карца. Мол, не оставаться одному. Установили в его доме тревожку. Взяли под наблюдение. По уговору, я приду в пятницу и буду на стреме».
«20 июня, суббота. Мне стыдно. В четверг сломался и улетел к своей бестии. Она мне устроила настоящий трэш. Черт, а не мажет ли она себе … (непечатное слово) каким-то наркотиком? Я был с ней весь четверг и всю пятницу. Насилу вырвался в субботу. Карц сдох.
Сосиськин в гневе. Я соврал про дела, но он не поверил. «Бл…н», говорит. Я в защитную стойку – а ваши тревожки, наблюдатели в кустах? Тот аж побелел. Удалось все-таки вызнать – естес-нно, тревожку Карц не нажимал, наблюдатели, черт их дери, заснули – ОБА! Продрали зенки, а тот уже болтается голышом.
Да, забыл сказать, при всех трупах – пауки. Сначала не обратил внимания, а потом – откуда в таких доминах, в которых пылинку сдувают, пауки? А С. не глуп – пауки, грит, важно, это почерк убийцы. Говорит, был такой маньяк, который тараканов пихал в рот жертвам. Звали Таракан. Ну а тут, судя по всему, Паук. Причем везде разные. На первом был – обыкновенный паучок, погуглил – так и зовется – домашний. На втором – крестовик и т.д. Вещдоки – в ментуру, бабу – в дурдом».
«22 июня, понедельник. Надо что-то делать. Взглянул в этот проклятый список, моя очередь – через одного. Страхово. Не по-детски. Таня тоже затужила, опять депрессняк. Опять хочет выйти из игры, опять не даю. Слишком поздно. Либо мы схватим Паука с поличным, либо сдохнем все. Другого не дано. Решил дать себе слово всерьез заняться делом, в пятницу быть на посту. Следующий – Кардашьян. Сосиська пробует его уговорить смотаться в М. Под надзор. Тот – как-то странно упирается, грит, в пятницу важная встреча. С кем? Со шлюхой? Кардашьян – профессиональный сутенер, организует нужным людям элитный отдых. Придется постоять со свечкой, как в анекдоте».
«27 июня, суббота. Все зря, все жертвы – в унитаз. Адски тяжело было вырваться из липких лапок Богини. Но сила воли не знает границ. В пятницу был на месте. Естесно, старый хрен не рад. Но Сосиська надавил. Играли в покер, пили виски. Он рассказывал недурные анекдоты. Курили анашу и смеялись как черти. За воротами - машина с группой захвата. Знали бы, чем мы тут балуемся!
Ближе к полуночи, часов в одиннадцать, старый козел занервничал. Поглядывает на часы, не смеется. Говорит, важная встреча. Я, напрямик, не уйду. Руки его дрожат как от ломки, сует баксы. Умоляет.