Запертый 2
Шрифт:
— Ну… ты исчез с мероприятия сделав это довольно незаметно. Что-то случилось?
— Нет — он покачал головой — Это выработанная годами практики привычка. А полезными привычками пренебрегать нельзя. Есть неписанные правила поведения на таких вот тусовках. Правила для тех, кто хочет стать кем-то весомым. Ну а те, кто просто пришел нажраться, напиться и потанцевать… тех эти правила не касаются.
— И что это за правила?
— О, они простые. Если вдруг почувствовал себя перепившим — сразу уходи, не позволяй себя задержать, после чего вычисти желудок с помощью засунутых в
Я подтвердил кивком:
— Цена моей истории.
— Верно. Вычисти желудок, выпей воды и подожди, пока не начнешь стопроцентно себя контролировать и только затем возвращайся к публике, где ты должен быть всегда весел, радушен и вежлив.
— А если я не пью алкоголь?
— Ты не можешь не пить в политике. Но правила универсальны. Предположим, ты проводишь время на тусовке, не пьешь спиртное ведь тебе и так хорошо и вдруг почувствовал себя на вершине, тебя переполняет удовольствие от общения и веселья… в этот момент ты должен попрощаться и уйти. Даже если не хочешь — ты должен себя заставить и уйти. Это же правило касается и негативных эмоций. В исключения попадают лишь собственная свадьба или чьи-то похороны — там придется остаться до конца.
— А кого-то может переполнять счастье и радость на похоронах?
Он снова тихо рассмеялся и удивленно покачал головой:
— Мальчишка… без обид, Амос. Но ты просто начитанный мальчишка…
— К-хм… Про негатив еще понятно, а причем тут удовольствие? Ради него ведь на тусовки и ходят.
— Обычные люди — да. Политики — никогда. Любое мероприятие может оказаться губительным для репутации, если что-то пойдет не так. Поэтому нельзя забывать правила и нельзя никуда ходить без верных помощников, способных уберечь тебя и твою репутацию.
— Или помощниц — я кивнул на входную дверь.
Словам Босуэлла я не удивлялся. Не знаю как там в старом умершем мире, но в Хуракане твоя репутация — главный твой капитал. Именно от нее будет зависеть твой конечный успех, твоя карьера — особенно, если решил развиваться в социальных кластерах. В нашем замкнутом мелком мирке никогда не забудут ни об одном твоем проступке — даже самом ничтожном. Мы знакомимся с понятием «Аура» еще в раннем детстве, лет с четырех, и учимся жить так, чтобы не посадить на нее ни пятнышка. Мне как чистильщику в целом плевать на свою репутацию, контракт на грязную работу я получу так и так, а вот такие люди как Босуэлл… для них репутация является критично важным активом.
Одно не пойму — зачем он мне это рассказывает. Мне интересно, люблю познавать и слишком долго был лишен радости бескрайнего познания, поэтому сейчас и наверстываю безлимитным чтением, но в чем подвох этой беседы?
Я спросил прямо. И получил простой ответ:
— Нет никакого подвоха. Просто хотел поговорить с тобой.
— Почему именно со мной?
— Потому что ты — незнакомец, Амос. И уже это достаточно удивительно. Видишь шкаф за моей спиной — он указал большим пальцем через плечо.
— Вижу — я взглянул на старомодный шкаф для бумаг. Дверцы закрыты, висит кодовый замок.
— Там моя личная картотека.
— Там есть и моя карточка? — я спросил с искренним интересом.
— Теперь есть. Но появилась она там совсем недавно — после всего случившегося с тобой и череды громких инцидентов. Хотя ты немного не понял — у меня нет карточки на каждого сурвера Хуракана. Во всяком случае пока. И слышал я не о каждом, однако тех, кого не знаю я лично, знает мое окружение. О тебе оно не подозревало…
— Я тихий сурвер.
— Это уж точно… Знаешь, в чем беда? У нас нет незнакомцев. Вообще нет. Даже не зная его лично, ты почти наверняка видел его раз сто за свою жизнь, а может даже слышал его имя и пару грустных или скабрезных историй о нем или его семье. Но ты, Амос… ты для меня оказался незнакомцем. Не сработало даже культивируемое мной правило двух рукопожатий — в нашем крохотном мирке это тот минимум, что позволит политику удержаться на плаву в сложные времена. Но тебя не знал никто… Кого не спроси, все начинали недоуменно морщить лоб — Амос? Какой еще Амадей Амос?
— Я этому только рад — признался я.
— А я не рад. Я люблю знать тех, с кем имею дело. Поэтому я тебя и позвал, Амос. Пока я медленно отхожу от красной черты опьянения и удовольствия — его указательным палец с идеальным маникюром снова пополз вниз по стакану — Мы пообщаемся, узнаем друг друга получше. Потом ты наверняка у меня что-то попросишь — не смущайся, так все делают — а я постараюсь помочь.
— Да я не собирался ничего про… — тут я осекся, поняв, что все же собирался.
Мне нужно получить информацию о том фото и о своих родителях. У меня был еще один способ узнать нужное, но встречаться с отцом лично я пока желанием не горел. А может трусил…
Пожав плечами, я спросил первое, что пришло в голову:
— Можно взглянуть на мою карточку в твоей картотеке?
— Конечно же нельзя — он откровенно наслаждался отказом.
— Там ведь нет ничего криминального.
— Зато там есть мои мысли о тебе, как и о каждом на кого имеется карточка.
— А зачем ты рассказываешь всем о картотеке?
— Потому что стоит им узнать — и они тут же начинают вести себя куда сдержаннее и приятней, что всегда облегчает ведение моих дел. Полагаю, они начинают считать мою картотеку неким аналогом Ауры и не хотят ее пачкать.
— И вот мы тут беседуем, потом я уйду, и ты сразу же достанешь мою карточку и сделаешь на ней пару новых пометок?
— Если узнал что-то важное — да, конечно. И перед тем, как начать беседу я обязательно пробегусь глазами по его карточке. К слову — сегодня я уже читал свои записи о тебе. И подготовился, зная, что кое-что ты у меня обязательно попросишь — наклонившись, он громыхнул ящиком стала, вытащил пухлую картонную папку, опустил на столешницу и с силой толкнул ко мне лови — Ты ведь хотел узнать о прошлом твоих родителей, когда они состояли во ВНЭКС?