Записки русского интеллигента
Шрифт:
– Вы уж не обходите нашу фирму.
– Да ведь, дорогой Алексей Наркизович, мне надо преимущественно заграничное оборудование!
– Ну да, конечно! Вы будете получать заграничное оборудование в заграничной упаковке прямо в Саратов и на 15 процентов дешевле заграничных каталогов.
Я, конечно, удивился такому фокусу, но Киров сейчас же открыл мне его секрет.
– Фирма Трындиных получает у заграничных фирм уступку в 30 процентов с цен каталогов. 15 процентов будут отдаваться в пользу фирмы Трындиных, а для Саратовского университета приборы будут обходиться на 15 процентов дешевле, и вам не будет никаких хлопот.
Разумеется, я использовал это предложение и в большинстве случаев прибегал к посредничеству фирмы Трындиных. Я приходил в магазин Трындиных, и Алексей Наркизович требовал непременно исполнения подробности чисто московской. Первой фразой его было: «Вы ведь саратовец, так прежде всего пойдёмте позавтракаем в трактир „Саратов“ {336} (он размещался у Сретенских ворот, недалеко от магазина), а потом будем говорить о делах». За прекрасный завтрак он ни в коем случае не разрешал мне платить: на такого рода действия фирма отпускала особый кредит (да в те времена всё это стоило гроши). Затем мы возвращались в магазин, просматривали каталоги заграничных
336
Московский ресторан «Саратов» находился на Сретенке в доме Дубровиной.
П. Н. Лебедев рекомендовал мне в первую очередь оборудовать небольшую, но очень хорошую мастерскую и найти хорошего механика, помог составить заказ на станок и принадлежности к нему. Заказ я направил лучшей немецкой фирме «Лорх и Шмидт».
Когда я сказал об этом В. И. Разумовскому, то он удивился, зачем кафедре физики механическая мастерская, но авторитет Петра Николаевича его «победил». Когда мастерская начала работать, Василий Иванович часто вспоминал, как он был не прав, сомневаясь в её необходимости. Много раз позже мне приходилось отстаивать мастерские при физических лабораториях перед администрацией – и не всегда так успешно, как в самом начале моей профессорской деятельности.
Механиком я пригласил молодого человека, только что женившегося на дочери нашего кучера Чувикова – Матрёше. Это был сын столяра – крестьянина из соседней с Дубной деревни Каргашино Фёдор Федосеевич Троицкий. Он и тогда слыл хорошим механиком, а впоследствии так усовершенствовал своё искусство, что стал известен, по крайней мере, всему университету. После революции он прошёл курс практического института и не получил звания инженера только потому, что не мог бросить свою работу и пройти обязательную двухлетнюю практику. Фёдор Федосеевич и до сих пор работает в Саратове, специализируясь на изготовлении самых тонких медицинских инструментов – цистоскопов {337} .
337
Цистоскоп – металлический катетер с оптической и осветительной системами, с помощью которого производится осмотр внутренней поверхности мочевого пузыря.
С 1919 по 1923 год Ф. Ф. Троицкий обучался на механических курсах при союзе металлистов, после чего поступил в Саратовский индустриальный техникум, который окончил без отрыва от производства в 1926 году, получив специальность техника-механика по холодной обработке металлов.
Приступив к работе в Саратовском университете в должности препаратора кафедры физики с исполнением обязанностей мастера при физическом кабинете, Ф. Ф. Троицкий затем последовательно занимал должности: лаборанта кафедры физики, заведующего производством и директора Научно-конструкторской лаборатории, инженера экспериментальных мастерских, старшего механика НИИМФ при СГУ. Трудовой стаж Ф. Ф. Троицкого в стенах Саратовского университете составил в общей сложности 47 лет – с 1 сентября 1909 года по 16 декабря 1956 года (день выхода на пенсию).
Обращая внимание на наличие у Ф. Ф. Троицкого природных инженерно-конструкторских задатков и выделяя его заслуги перед Саратовским университетом, заведующий кафедрой общей физики и электроники СГУ, профессор П. В. Голубков писал: «За время своей работы в университете тов[арищ] Троицкий зарекомендовал себя высококвалифицированным специалистом в области разработки, конструирования и изготовления точной измерительной аппаратуры, широко эрудированным, обладающим весьма оширным опытом производственной и организационной работы, инициативным и дисциплинированным. По инициативе и непосредственном участии Ф. Ф. Троицкого была создана при Университете солидная научно-механическая база (экспериментальные мастерские), бессменным руководителем которых Ф. Ф. Троицкий был более 30-ти лет.
В период с 1917 по 1921 г[оды] тов[арищ] Троицкий совместно с коллективом мастерских выполнял по непосредственному заданию командования Красной Армии ответственные задания по разработке и освоению сложных специальных механизмов, до того времени импортировавшихся из-за границы. Столь же большую и ответственную работу вёл Троицкий в годы Великой Отечественной войны, оказывал весьма ценную помощь в деле обеспечения обороны нашей Родины.
Являясь талантливым конструктором и изобретателем Ф. Ф. Троицкий на протяжении своей многолетней работы предложил и лично осуществил многочисленные усовершенствования научной и учебной аппаратуры, а также новые, оригинальные конструкции разнообразных контрольных и измерительных приборов, клинических аппаратов, лабораторных станков для специальных целей и учебного обарудования. Общее количество указанных выше предложений Ф. Ф. Троицкого превышает 300. Ряд рационализаторских и конструкторских предложений Ф. Ф. Троицкого заригистрирован в Комитете по Делам Изобретений. Многие из предложенных Ф. Ф. Троицким новых конструкций оказались весьма ценными по своим качествам и позволили обеспечить проведение важных исследовательских работ, проводившихся различными кафедрами Университета» (Архив СГУ. Д. 66 [Ф. Ф. Троицкий]).
Троицкий сначала не решался бросить Москву и ехать в далёкий Саратов и, как он сам рассказывал, когда шёл из Каргашина в Дубну для окончательного разговора со мной, сел по дороге в лесочке подумать. Сидел-сидел да и уснул. Не знаю, во сне ему что привиделось или ещё как, но проснувшись, он решил ехать, хотя материальное положение в перспективе было не особенно завидным. Собственно, штатного места механика у меня не имелось, и Троицкий получал жалованье по штату служителя – 20 рублей в месяц, да я по счёту приплачивал ему из средств лаборатории по 5 рублей в месяц {338} .
338
Постоянным мастером «для изготовления оригинальных приборов и исправления существующих в механической мастерской при физическом кабинете, с оплатою по 35 рублей в месяц, из свободного оклада, присвоенного по штату должности препаратора при кафедре физики», Ф. Ф. Троицкий был утверждён с 7 июля 1909 года. До этого он исполнял обязанности служителя с оплатою в 20 рублей в месяц (ГАСО, ф. 393, оп, 1, д. 51, л. 6).
Первое
Прислуги я пока не имел, и Матрёша помогала в квартире и готовила еду. Каждый вечер я писал письма в Москву и отдавал их Матрёше – опустить в почтовый ящик. Она родилась и жила в деревне, и, не зная городских порядков, без всякого злого умысла опускала мои письма в ящик «для писем и газет» в соседнем доме. Я не мог об этом даже догадаться, так как любезный сосед, находя в своём ящике мои письма, опускал их в почтовый ящик. Но однажды он зашёл ко мне и рассказал об этом, не отказываясь и впредь отправлять мои письма дальше. Пришлось инструктировать Матрёшу.
Начало профессорской деятельности
В начале сентября уже много и вещей для нашего жилья, и оборудование для кабинета и лаборатории было отправлено в Саратов, и я окончательно переехал к новому месту службы. Сначала я остановился опять у Полозовых, но вскоре устроил жильё на Крапивной и перебрался на свою квартиру.
Оборудование помещения университета шло полным ходом, и в конце сентября 1909 года начались лекции {339} . Первый приём был рассчитан на сто человек, приняли же с небольшим сто {340} . Состав необычный. Дело в том, что приём в другие университеты уже закончился и в Саратовский университет поступали лица, которые почему-либо не попали в другие университеты {341} . Казалось бы, это обстоятельство даст плохой набор. Однако, как выяснилось, новые студенты проявили исключительные качества и из них впоследствии получился ряд профессоров. Они очень интересовались и своей специальностью, и своей новой «alma mater» – Саратовским университетом. Мы всех их знали, многих звали даже по имени и отчеству, а некоторых – по прозвищу. Например, был студент, бывший капитан волжского парохода Топорков (впоследствии профессор Астраханского медицинского института). Его никто иначе не звал, как просто «Капитан» {342} .
339
Чтения лекций в Саратовском университете началось 23 сентября 1909 года.
340
В сентябре 1909 года первый курс медицинского факультета Саратовского университета насчитывал 106 человек – 92 студента и 14 вольнослушателей (ГАСО, ф. 393, оп, 1, д. 14, л. 27–27об.).
341
Вопрос, каким будет первый набор студентов Саратовского университета, накануне его открытия волновал многих. «Вероятно, – писал «Саратовский вестник», – что первые студенты будут саратовцами. В дальнейшем Саратовский университет сделается, определённо, областным высшим учебным заведением, которое будет привлекать слушателей из губерний Самарской, Астраханской, Симбирской, Тамбовской, Пензенской, Оренбургской, Уральской области и Области войска Донского» (Саратовский вестник. 1909, 6 июля).
Как показывают подсчёты, произведённые М. В. Казанским относительно 87 студентов, преобладающее большинство среди них действительно принадлежало уроженцам Саратова и Саратовской губернии – 46 человек, или 52 % от общей численности. Однако среди первых питомцев Саратовского университета были и те, кто окончил гимназии, реальные училища, семинарии и кадетский корпус в Царицыне, Пензе, Тамбове, Астрахани, Самаре, Симбирске, Вятке, Рязани, Моршанске, Чернигове и Орле. Таких насчитывалось 29 человек (33 %). Примечательно также, что 31 человек (35 %), в их числе 19 саратовцев, ранее уже являлись студентами (а некоторые даже дважды) Казанского, Петербургского, Святого Владимира в Киеве, Новороссийского (Одесского), Томского, Московского, Харьковского и Юрьевского (Дерптского) университетов (см.: Казанский М. В. О торжестве открытия Саратовского университета 6-го декабря 1909 года. Казань, 1910. С. 39).
342
Фёдор Михайлович Топорков родился 24 марта 1887 года в городе Баку в семье вольного штурмана. Прозвище «капитан» закрепилось за ним в университетской среде не случайно. К моменту поступления на медицинский факультет Саратовского университета у него имелось уже два аттестата об окончании Астраханского училища малого плавания (1905) и Бакинского мореходного училища дальнего плавания Императора Александра II (1907). В 1920-е годы Топорков являлся доцентом Астраханского медицинского института.
Если мне не изменяет память, я читал первую лекцию 27 сентября. На лекции присутствовали все студенты во главе с деканом И. А. Чуевским. Говорил я о значении для врача естественно-исторического образования и о вреде фельдшеризма. Тема эта была мне хорошо знакома из разговоров с папой – он, сторонник широкого образования, считал его для врача особенно необходимым. Говорил я и о задачах и методах исследования в физике.
И с первых же лекций я мог показывать нужные опыты. Очерёдность поступления оборудования была рассчитана так, чтобы курс читать не только с куском мела в руке, но и с опытами и демонстрациями.
В качестве лекционного ассистента, или, по тогдашней номенклатуре, препаратора, я привёз из Москвы Ивана Максимовича Серебрякова. Он был механиком в Физическом институте при лаборатории профессора Соколова. Я знал его со своей студенческой скамьи. Он учил меня практическому мастерству, которое в школе П. Н. Лебедева считалось обязательным. Относились мы друг к другу с взаимной симпатией. Иван Максимович был хорошим механиком, но совершенно неопытным в лекционном эксперименте. Я выбрал его просто как хорошего человека, да и он охотно согласился перейти ко мне, так как Соколов был малоприятным начальником. Лебедев весьма одобрил мой выбор. И хотя Иван Максимович по малому своему образованию не мог проявить большой инициативы в лекционном эксперименте, зато, что было ему показано и им усвоено, он исполнял исключительно старательно и чётко.
Для меня было в высшей степени полезно, что лекционные эксперименты приходилось приготовлять самому и учить экспериментированию моего помощника. Очень многие современные лекторы экспериментировать не умеют и находятся в руках своего лекционного помощника. В громадном большинстве случаев на лекции я экспериментирую сам – это производит на слушателей гораздо большее впечатление. Особенно тяжёлое зрелище бывает, когда какой-нибудь эксперимент у помощника не ладится, а лектор не в силах ему чем-либо помочь. У меня, ученика Лебедева, такого не бывает.