Затмение: Полутень
Шрифт:
Ему нет прощения. Его продержат здесь ровно столько, чтобы он поправился для превращённой в цирковое представление казни. Врачи ежедневно его обследуют, тело предательски самовосстанавливается, и каждый день заживления ран приближает его к смерти. В потолке торчали камеры, а привязанные к койкам заключённые попали в госпиталь в основном потому, что попытались изувечить себя, оттягивая казнь. У него несколько дней, неделя самое большее, а потом его казнят.
НС не в курсе, где он, а если б и было, то всё равно бы не спасло.
Ему представилось, как сюда врывается
Чушь собачья. Он даже не любил свою мамашу.
Единственный путь к жизни — побег.
Он снова сомкнул кулак вокруг зажигалки. Пластиковый корпус увлажнился от пота.
Иногда охрана обыскивала койки заключённых на предмет импровизированных ножей, наркоты и всего такого. Если постель обгадить, это не поможет, тебя просто заставят её перед этим вычистить.
В следующий раз они могут обнаружить зажигалку. Он плохо себя чувствовал, но понимал, что медлить нельзя.
Он перекатился на живот и натянул кисло вонявшее покрывало на голову и подушку, притворяясь, что пытается отгородиться от света и поспать. Некоторое время он лежал так в сером полумраке, вдыхая запах собственного пота, и вонь эта странным образом обнадёживала его; он надеялся, что наблюдатели по ту сторону потолка сочтут его спящим.
Через двадцать минут, дождавшись, пока тело под покрывалом вспотеет, он полез под подушку и нашарил зажигалку. Зажал между ладоней и принялся тереть, разогревая трением и теплом тела, выманивая наружу остатки бензиновых паров.
Он засунул голову под подушку и слегка приподнял её, впуская туда воздух для зажигалки.
Он решил, что трёт уже достаточно долго. Щёлкнул зажигалкой и стал, затаив дыхание, наблюдать за искрами.
Вот: прозрачное синевато-белое пламя, бледное, как приход выгоревшего кокаинщика, но всё же это именно пламя. Его достаточно, чтобы поджечь подушку.
И подушка загорелась.
Он сунул зажигалку под синюю тюремную робу и, подскочив на постели, заорал:
— Б...! КТО ИЗ ВАС, ТУПОРЫЛЫЕ УЁ...И, ЗАШВЫРНУЛ ЭТОТ ГРЕБАНЫЙ ОКУРОК НА МОЮ Ё...НУЮ ПОДУШКУ? Б..., ВЫ Ж ТУТ ПОЖАР УСТРОИТЕ, ПИ...РЫ ВОНЮЧИЕ!
Конвульсивным движением выдернув подушку из-под покрывала, он размахнулся и отшвырнул её к двери, туда, где высилась кипа старых журналов. Подушка пролетела по залу, как пылающее облако, разбрызгивая искры на три соседних койки; одни заключённые завизжали и стали дёргаться, другие захохотали, глядя, как разгорается стопка журналов, а дым расползается всё шире, унося тусклый свет. Рядом засмеялся и стал раскидывать во все стороны горящие подушки и простыни мальчишка-латиноамериканец.
Кашляя в дыму, Чарли слез с постели и побрёл к двери. Задержался рядом с ней, подумав: Может, всё получится не так, как я задумал. Не исключено, что весь госпиталь выгорит вместе с пациентами.
Он решил, что это уже неважно, им так будет легче.
Кроме того, он испытал своеобразное наслаждение, наблюдая, как вздымается к потолку пламенная колонна,
Дверь выбили. В госпиталь ворвались охранники с огнетушителями наперевес. В потолке системы пожаротушения не было.
Они поступили так, как он и рассчитывал: в спешке оставили дверь открытой. Они забыли, что кто-то может за ними наблюдать из засады.
Он прошёл в оставленную открытой дверь и направился по коридору, борясь с кашлем. Он шёл и шёл, надеясь, что вот-вот обнаружит какое-нибудь укрытие. А дальше что? Огонь ещё не распространился; через несколько минут с пожаром справятся.
Он свернул за угол и увидел ещё одну дверь. Открытую. Он перешагнул порог и оказался снаружи. На верхней площадке металлической лестницы, зигзагом петлявшей вдоль стены здания на всех четырёх этажах, спускаясь в пустынный забетонированный двор внизу слева. Снаружи было зябко и туманно. Двор окружала высокая стена с колючей проволокой, камерами и наблюдательной вышкой. Чарли повернул направо и пошёл по металлической рампе. Когда он проходил мимо следующей двери, та открылась, и появились двое. Он увидел собственное лицо в отражении — в шлемовизоре.
ВА ведь частная контора, что они здесь делают, в государственном заведении? Неужели они так глубоко внедрились в Систему?
— Вот он, — сказал человек с лицом Чарли. У Чарли упало сердце.
Второй оказался широкоплечим толстобрюхим негром. Негр во Втором Альянсе, во прикол. У негра был дробовик, и синюшная металлическая пасть ствола смотрела Чарли в солнечное сплетение.
— Решил прогуляться? — ухмыльнулся негр.
Чарли промямлил:
— Я от пожара наружу выбежал... и всё...
ВАшник покачал головой. У него на груди была пластмассовая табличка с пометкой СПЕЦБЕЗ. Специалист по безопасности. Высококлассный сотрудник ВА, нанятый городской службой — или фирмой, работающей по секретным правительственным контрактам, или авиакомпанией, которую террористы замучили, — для консультаций по обустройству системы безопасности. Он видел Чарли через камеры и понял, что тот предпримет.
— Интересная нам рыбка попалась, — сказал СПЕЦБЕЗ, приближаясь к Чарли и похлопывая дубинкой парализатора по затянутой в перчатку ладони. Голос его потрескивал и дребезжал в динамике шлемофона. — Он всё очень хорошо рассчитал. Мы твою ДНК проверили, Чарли. Только что. Ты замешан в двух демонстрациях. Ты левак. Участник организованных мятежей с политическим уклоном.
— Террориста поймали, э? — оживился второй охранник.
Чарли отступал, пока внезапно и болезненно не уткнулся спиной в заржавевший от дождевой воды металлический парапет.
— Думаю, надо нам у судьи запросить ордер на экстракцию этого юного джентльмена, — сухо сказал СПЕЦБЕЗ. — Или ты сочтёшь возможным сознаться в своих политических предпочтениях прямо сейчас, Чарли?
Справа из коридора доносились вопли и вылетал дым. Слева была стена. Внизу и за спиной — четырёхэтажная пропасть и двор.