Завет лихого пацана
Шрифт:
Однако это было только начало. Зиновьев опять сунул руку в краску и извлек точно такой же мешочек. Обмыл его ацетоном и бережно высыпал на соседнюю тарелку.
— Сколько здесь?
Равнодушие Артему разыграть не удалось, вопрос прозвучал несколько громче, чем следовало бы.
— Пятьдесят девять маленьких алмазов и четырнадцать алмазов более десяти каратов.
— Ты говорил, что будет еще один алмаз больше двадцати каратов, — недоверчиво сказал Арсен.
— Он здесь. — Сунув руку в краску, Никита принялся шарить пальцами по дну банки. — Куда же он подевался? Ага,
— А хорош! — невольно вырвалось у Арсена. — В нем будет больше двадцати каратов. Можно взглянуть?
Зиновьев макнул салфетку в ацетон, аккуратно обтер гладкие грани камня, добиваясь должного блеска, и протянул его Арсену. Тот взял камень, но рассмотреть его не успел.
Неожиданно во входную дверь четко и громко постучали. Арсен нахмурился и, зажав камень в руке, строго посмотрел на вошедшего хозяина:
— Кто там?
Тот удивленно пожал плечами:
— Понятия не имею. Я никого не жду.
Стук повторился. Но в этот раз он прозвучал более требовательно, а из-за двери раздался молодой задорный голос:
— Шато! Ты чего закрылся? Это я, Гурий. Ты же просил привезти тебе воды. Открывай, а то я обратно поеду.
— Ты его знаешь? — спросил Арсен у хозяина.
Шато рассеянно кивнул:
— Знаю. Но он обычно привозит воду по средам, а сегодня понедельник.
— Спроси у него, почему он приехал сегодня.
Шато подошел к двери, прислушался и наигранно весело поинтересовался:
— Гурий, почему ты приехал сегодня? Мы же договаривались с тобой на послезавтра.
— Послушай, Шато, не будь таким бюрократом. Завтра мне нужно будет поехать на пару дней к теще. Если я нарушу договоренности, так ты на меня сам потом обижаться будешь, — попрекнул его Гурий.
Повернувшись к мужчинам, напряженно сидящим за столом, хозяин пожал плечами:
— Придется открыть. Он и в самом деле может уехать, а вода у меня кончается.
— Что-то не нравится мне это, — забеспокоился Никита. — Посмотри повнимательнее, он один?
Шато подошел к окну и, отодвинув шторы, посмотрел на улицу.
— У двери только Гурий. Никого больше не вижу.
— Ладно, давай открывай, — распорядился Арсен, накрывая тарелку с алмазами скатертью. — Только спроваживай его побыстрее.
Шато повернул ключ. Где-то внутри бронированных пластин отодвинулся мощный засов, освобождая тяжелую дверь. Повернувшись на петлицах, створка слегка поползла в сторону, впуская неожиданного гостя.
— Ну ты и закрылся. К тебе просто так не попадешь, — уверенно переступил Гурий порог, распахивая дверь пошире.
— У тебя другая машина? — кивнул Шато в сторону автофургона, стоящего у крыльца.
Ответить Гурий не успел. Дверь автофургона, рассерженно вжикнув, отскочила в сторону, и из его нутра с «каштанами» наперевес, в тяжелой боевой амуниции выскочили друг за другом несколько человек.
— Всем лежать! — гаркнул первый из них, вбежав в зал.
Что— то подсказывало Никите, что это не тот случай, когда следует заявлять о правах личности. Бармалей с вытаращенными от страха глазами уже сползал вниз. Никита вдруг подумал о том,
— Лежать, я сказал!
Не став дожидаться, спецназовец ткнул Арсена прикладом. Упав, Арсен уткнулся носом в ворсистый ковер. Спецназовец короткими пинками раздвинул ему ноги и повернулся к охране, сопровождавшей Арсена. Парни команды понимали прекрасно и, не ожидая неприятностей на свою голову, моментально выполнили все то, что от них требовалось.
В небольшом помещении стало тесно от ввалившейся толпы спецназовцев. Среди них выделялся один, поверх рубашки которого был наброшен бронежилет, вместо массивного шлема — черная маска с прорезями. Не обращая внимания на четверку мужчин, сидящих за столом, он повернулся к двум милиционерам, один из которых уже поднялся и, размахивая красной корочкой, запричитал:
— Я — капитан Петраков. Произошло какое-то недоразумение, эти люди со мной!
Весьма, если подумать, глупое заявление.
На секунду в комнате повисла тишина. Только позже Никита осознал, что это была угрожающая тишина. Так часто бывает перед громовым раскатом. Природа замирает на мгновение и предоставляет возможность всякой твари спрятаться в щелочку и плотно запечатать за собой нору, чтобы выдержать удар стихии.
Мужчина спокойно сбросил с плеча автомат, уверенно передернул затвор и пальнул в стоящего перед ним Петракова, затем хладнокровно перевел ствол на его напарника, сидящего за столом, и нажал на спусковой крючок.
Капитан Петраков умер еще до того, как упал на землю. Автоматная пуля разорвала его голову, которая, будто бы расколовшийся арбуз, разлетелась по сторонам, брызгая кровью и мельчайшими кусочками черепа. А лейтенант Лавров, сидевший за столом, просто тюкнулся лицом в стол и застыл, безвольно свесив руки. Ни картинных судорожных движений конечностями, ни скоротечных конвульсий, ровным счетом ничего такого, что могло бы указывать на то, что его душа неохотно расстается с телом.
Спецназовец, находившийся рядом, ткнул прикладом в спину Никите, и он, не заставляя себя уговаривать, сполз на пол. Прежде чем уткнуться лицом в паркет, Зиновьев успел заметить, что человек в маске подошел к столу, подобрал пакетики с алмазами и уверенно сунул их в карман.
— Все! Выводите их! — распорядился он. — Позже поговорим. Здесь не самое подходящее место для беседы.
В этот же момент Зиновьев почувствовал, как чьи-то сильные руки потянули его за ворот и, не обращая внимания на рвущуюся ткань, поставили на ноги.
В двух шагах от него стояли охранники Арсена. У одного было разбито лицо, и из рассеченной губы на белую рубаху сочилась кровь. В какой именно момент тот получил удар в лицо, Зиновьев припомнить не мог.
— Набрось им мешки на голову, — распорядился человек в маске и быстрым шагом направился к выходу.