Земляной А. Орлов Б. Рокировка в длинную сторону
Шрифт:
Компания Сталинских детей и воспитанников двинулась в сторону выхода, а на улице уверенно и целенаправленно зашагала в сторону 'Метрополя'. Правда, то, что они движутся в сторону ресторана, Паукер понял не сразу. Он хорошо знал и помнил отношение Хозяина к ресторанам, кафе, барам и всем тому, что товарищ Сталин именовал пренебрежительно 'шалманы, малины и прочие бордели'. Детей воспитывали в строгости, и они даже помыслить не могли о том, чтобы пойти в ресторан, да еще и одни, без взрослых...
Однако новенький, Белов уверенно подвел всю компанию к дверям 'Метрополя'. Швейцар было преградил им дорогу и даже попытался взять новичка за плечо, но тот
– Мороженое есть?
Швейцар, все еще не понимая, прикрикнул на 'сопляка':
– Какое тебе еще мороженое! Вот я тебе сейчас ухи-то оборову! Ищь...
И вот тут мальчик повел себя совершенно не по-детски. Он делал какое-то резкое, почти незаметное движение, и швейцар вдруг побледнел, вжался в стену и замер, разинув рот и бессмысленно хлопая глазами. А Белов так же холодно продолжил:
– Если ты сейчас же не извинишься и не откроешь нам двери, я скажу вон тому милому дядечке, - короткий жест в сторону Паукера, - и дальше ты будешь на Лубянке объяснять: кто тебя подучил презирать честных советских посетителей, и откуда у тебя замашки фельдфебеля лейб-гвардии Трахтибидохского полка? И кто тебе, контре недобитой, помог на это место устроиться? И еще про товарища Кирова спросят: не был ли ты знаком с теми подлецами, которые помогли покушение организовать?
Он говорил это спокойно, но так, будто вколачивал каждое слово как гвоздь в гробовую доску. Белов не на столько хорошо знал историю, чтобы помнить, когда именно было в 1934 покушение на Кирова и, соответственно, понятия не имел о том, что Сергей Миронович Киров еще жив. От чего швейцару, наверное, стало еще страшнее. С каждым словом страж дверей 'Метрополя' бледнел все больше и больше, и все сильнее и сильнее вжимался в стену, словно бы стремился стать барельефом...
– Ну?!
– поинтересовался Белов.
Швейцар наконец отмер, склонился в подобострастном поклоне, пролепетал: 'Извиняюсь, граждане', и широко распахнул перед ребятами двери.
Новенький задержался в дверях, спросил что-то шепотом у Светланы, а потом повернулся к Паукеру и спросил доброжелательно:
– Товарищ Паукер, вы пойдете с нами мороженое есть? Или, если хотите, можем вас чем-нибудь другим угостить.
При этих словах мальчик опять улыбнулся, но и от этой улыбки Карл Викторович почувствовал себя как-то неуютно. Поэтому он только кивнул и прошел в ресторан вслед за ребятами.
В зале ресторана новенький вел себя как-то совсем по-взрослому. Легко подозвал официанта, сам выбрал столик, за который они сядут, уверенно сделал заказ. Для Паукера Белов заказал к мороженому десертного вина, для своих сотрапезников - две бутылки ситро, а себе - кофе. Правда, узнав, что есть возможность получить глясе, Саша изменил свой заказ и предложил ребятам попробовать кофе с мороженым.
Официант умчался, даже не попытавшись выяснить, есть ли у мальчишки деньги на такой заказ, но Паукер успокоил себя тем, что сотрудник Советского Общепита видел вместе с детьми его, взрослого, который может заплатить. 'А вот кстати: у мальчишки есть деньги на такое пиршество, или нет?
– размышлял Паукер.
– Наверное, есть: больно уж он уверенно себя держит. Хотя, от этих сопляков всего можно ожидать...'
Долго ждать не пришлось: не прошло и трех минут, как тот же официант расставил перед детьми стеклянные вазочки с мороженым, принес стаканы с кофе-глясе и открыл ситро. Паукеру, сидевшему за соседним столом, он же подал графин с дорогим десертным мускатом, поставил
Чем дальше, тем больше он убеждался: этот мальчик должен быть на его стороне. Обязательно. Потому что характер у него точно такой же, как у Хозяина. Один в один. Такой человека стопчет, как кабан - травку. Когда вырастет, разумеется. Вот за что Хозяин его к себе приблизил, вот за что он его взял... Да неужели?!! Не может такого быть: он же - блондин! А, с другой стороны, почему 'не может'? Мало ли что там у Хозяина под Царицыным было. Мог и с немкой... того. Вот и получился такой вот Сашенька Белов. А на самом деле - Сталин... Хотя - нет. Этому - всего тринадцать, значит, должно было это случиться не раньше двадцатого - двадцать первого... И что? Кто-нибудь может точно сказать, что Хозяин в двадцать первом с какой-нибудь интернационалисткой-коммунисткой ни-ни-ни?! Ась?! То-то... Так что будем с Сашенькой дружить, будем ему помогать, подсказывать, угождать... И все у нас получится!..
– Ой, Саша, спасибо! Я так наелась!
– Светлана ухватила Белова липкой ладошкой за пальцы и потянула к себе, - Вот ты - настоящий брат, не то, что некоторые!
И она показала Василию язык.
Светлана слопала аж три порции мороженого, Василий и Артем ограничились двумя, а Саше и вовсе осилил только одну, да и ту толком не доел. Нет, нельзя сказать, что мороженое в 'Метрополе' ему не понравилось, но оно было уж очень не таким, к какому он привык в детстве. Хотя то и было советское - вкусное и натуральное. Это же мороженое было приторно-сладким и очень жирным. Кофе тоже оказался непривычным: сильный аромат странно сочетался с какой-то непонятной кислинкой и странным, неприятным привкусом...
– Скажите, пожалуйста, - Саша тронул за руку официанта, который убирал вазочки со стола.
– А какой это сорт кофе?
– 'Наша марка', первый сорт, - ответил официант, ничуть не удивившийся вопросом. Посетители иной раз и не такое спрашивали.
– Вы не поняли, - снова спросил Белов.
– Я имел в виду сорт кофе. Арабика, Робуста, Либерика?
– Ну, я же сказал - 'Наша марка', - терпеливо пояснил официант.
– Хороший кофе, и цикория всего четверть.
На такое объяснение Сашка только хмыкнул. В голове его вдруг всплыло: 'Свежесть бывает первая, она же - последняя...' М-да, в СССР кофейное дерево не растет, вот и получайте товарищи, что есть. Еще спасибо скажите, что это цикория - двадцать пять процентов, а не кофе.
Он положил на стол бумажку в три червонца, предварительно незаметно извлеченную из чемодана. Официант смахнул деньги и умчался за сдачей. 'А вот интересно, - задумался Белов.
– Тут 'на чай' принято оставлять, или как?' Но его размышления были прерваны возвращением официанта, который принес сдачу до копеечки, высыпал ее на стол и удалился, явно не ожидая продолжения. 'Нет - так нет!
– решил Саша и встал из-за стола:
– Ну, что - в ЦУМ? За обмундированием?
Возражений не последовало, и вся компания бодро потопала на выход.