Железный марш
Шрифт:
«Убью мерзавку, — твердо решила Ника. — Убью, как только вернемся на землю… Если, конечно, вернемся живыми…»
И необходимо признать, что сомневаться в этом у нее были самые серьезные основания. Потому что вертлявый «кукурузник», набрав изрядную высоту, начал выделывать в воздухе такие немыслимые кренделя, что душа у Ники натурально ушла в пятки. Намертво вцепившись в стенки кабины, она стиснула зубы и прилагала героические усилия, чтобы не закричать, а заодно дать Кэри возможность лишний раз убедиться в убойной силе великого и могучего русского языка…
Ника не
— Держись, старуха! Сейчас будешь прыгать! — неожиданно выкрикнула Кэри. — Чтобы раскрыть парашют, надо дергать за кольцо!
— Что?! — вырвалось у Ники, которая сумела разобрать только последнее слово.
Вместо ответа сумасшедшая шотландка круто задрала самолет кверху носом. Потом земля неожиданно оказалась у них над головой. И Ника почувствовала, что какая-то неудержимая сила буквально выталкивает ее из кабины.
— Кэри, мать твою! Немедленно прекрати! — истерически взвизгнула она. Но было поздно. Увлекаемая силой притяжения, Ника уже выпала из кабины и, кувыркаясь в воздухе, отчаянно закричала: — Ма-ма-а-а!..
Перед глазами у нее замелькали разнообразные геометрические фигуры, которыми, казалось, была расчерчена вся земля. В ушах свистел ветер. А дыхание намертво перехватило непередаваемое чувство испепеляющего, смертельного страха. «Кольцо… Кольцо!» — громогласно воззвал к ней какой-то внутренний голос. И словно утопающий соломинку, Ника судорожно нащупала на груди это спасительное кольцо и что есть силы дернула за него…
Все произошло очень просто и естественно. Над головой у нее послышался легкий хлопок. Ремни парашюта неожиданно резко впились в ее тело. И Ника плавно закачалась под полосатым куполом между землей и небом.
«Лечу, — не веря в собственное спасение, с удивлением подумала она. — Надо же, и совсем не страшно… Я лечу! Лечу!!!»
Между тем земля стремительно приближалась. «Яки» на летном поле становились все больше и больше. Промчавшись неподалеку, лихо зашел на посадку и покатился, пританцовывая, по весенней траве курносый американский биплан. И в последнюю минуту Ника инстинктивно согнула ноги в коленях и обреченно закрыла глаза…
Она лежала на спине, с упоительным восторгом ощущая под собой надежную земную твердь и невольно щурилась от слепившего глаза веселого майского солнца. Только человек, собственными глазами взглянувший в лицо смерти, способен был понять ее в эти минуты, понять, какое это невыразимое счастье — жить!
— Ты в порядке? — склонившись над нею, как ни в чем не бывало спросила Кэри.
— Кажется, я кончила, — с блаженной улыбкой простонала
— О, это очень даже бывает! — усмехнулась коварная шотландка и помогла новоявленной парашютистке освободиться от парашюта. — Ну вот, теперь ты стала настоящая русская женщина. Ха-ха! Как у Некрасова… Скажи, ты уже не боишься высоты?
— Нет… Больше я ничего не боюсь. — Запрокинув голову, Ника туманно взглянула в лукавые зеленые глаза своей подруги. — А ты знаешь, что я сейчас с тобой сделаю? Я тебя… убью! — звонко воскликнула она. И попыталась повалить Кэри наземь. Но та ловко вырвалась и со смехом дала стрекача.
Вдогонку обеим, размахивая руками, побежал невесть откуда взявшийся рыжий веснушчатый Митя Колокольчиков.
— Эй! Вероника! Некрасова! А как же автограф?!
И, безнадежно отстав, наконец остановился, с ошеломленной улыбкой глядя вслед убегающим прочь хохотушкам.
— Обещала же. Эх, ну до чего клевая баба…
Одно хорошо — он хотя бы сумел потрогать ее руками. В общем, будет о чем рассказать друзьям. Только ему ведь наверняка не поверят…
Новгородская область
Мотель «Валдай»
День
— Славное местечко, — произнес Игорь Николаевич, наконец-то выбравшись из машины и разминая затекшие руки и ноги. — Пейзаж как у Левитана… Что скажешь, Виктор?
Вылезший следом Горобец лишь скептически скривил тонкие губы. Местные красоты его совершенно не интересовали. Хотя идиллический пейзаж, окружавший небольшой уютный мотель на берегу Валдайского озера, с отражавшейся в нем яркой небесной лазурью и похожими на зефирины облаками, действительно был великолепен. Но оценить его Виктор Степанович Горобец был не способен при всем желании, поскольку от природы являлся абсолютно непоэтичным человеком.
Широков, напротив, вдохнул полной грудью свежий бодрящий воздух, богатырски расправил плечи и вслед за столь же богатырским зевком с восхищением заметил:
— Эх… твою мать, красотища!
В отличие от своего главного телохранителя Игорь Николаевич любил и умел ценить прекрасное. Причем не только полотна модных художников, всяческую антикварную рухлядь или роскошных баб, словом, все, что было доступно человеку со средствами, но и относительно недоступные живописные пейзажи.
— Ну и кондовый же ты мужик, Кагэбэ, — усмехнулся Широков. — И как тебя такого земля носит?
Озабоченно насупившись, Гроб пропустил очередную шутку своего шефа мимо ушей.
Из припарковавшихся рядом с широковским лимузином машин с заметным облегчением выбирались бритоголовые охранники в одинаковых серых костюмах и темных очках. За несколько часов утомительного пути от Москвы все изрядно засиделись и теперь спешили немного размяться.
Если не считать их внушительного кортежа, обширная, безукоризненно заасфальтированная автостоянка перед мотелем была совершенно пуста. Вернее, тех машин с питерскими номерами, которые они ожидали здесь увидеть, почему-то еще не было.