Желтый туман
Шрифт:
– Джентльмены, прошу вас, делайте заказы! – раздавался неприятный голос среди табачного дыма, запаха несвежего пива и дешевых духов.
В благополучной своей жизни Каллендер мог бы на такой призыв не обратить внимания, но теперь, оказавшись нищим, он чувствовал себя просто обязанным взять бокал пива. Девица с пышными руками и неинтересным лицом предложила ему купить конфет из стеклянной банки, но попятилась, увидев выражение его лица. Оркестр заиграл простенькую мелодию, и Каллендеру она оказалась знакома. Боги были все же на его стороне. Это была песенка Салли.
ДевицыДа, это была она, развязно вышагивающая туда-сюда по сцене в алом платье вызывающего фасона. Салли выкрикивала свой гимн, задрав юбки так, что видны были подвязки чулок, и Каллендер стал мечтать о том, что находилось выше подвязок. Он спросил себя, сколько еще мужчин лелеют те же мечты, а может, и те же воспоминания; Каллендер всех их ненавидел.
Кто-то похлопал его по спине и дал ему бокал бренди; он даже не заметил, кто это был. Когда Салли пропела заключительную ноту и сделала низкий реверанс, – каким же глубоким было декольте ее платья, – он так и остался стоять, во все глаза глядя на нее, тогда как все остальные мужчины, находившиеся в «Хрустальном башмачке», разразились неистовыми криками и аплодисментами. Он не шевельнулся и тогда, когда Салли соскочила со сцены, ловко прошла между музыкантами оркестра, пробралась сквозь толпу, кого оттолкнув, а кому игриво дав пощечину, и поспешила на балкон с барной стойкой. Пройдя в нескольких футах от Каллендера, она остановилась возле какого-то мужчины с желтоватым лицом и седыми бакенбардами. Возле него на стойке стояла бутылка шампанского, и, когда подошла Салли, он налил ей бокал. Лицо ее разрумянилось, каштановые волосы были распущены.
Каллендер очнулся от оцепенения и неуверенной походкой направился к Салли. Она обернулась только тогда, когда он схватил ее за руку.
– Реджи! – сказала она и рассмеялась. – Ну у тебя и вид!
– Попал под дождь.
– Шел бы ты домой, дорогой, а то простудишься насмерть. Поговорим в другой раз. – Она повернулась к нему спиной.
– Салли! Поговорим прямо сейчас! – Он снова потянулся к ней, но незнакомец встал между ними.
– Вы видите, леди занята, – сказал он таким тоном, каким Каллендер привык обращаться к прислуге.
Каллендер попробовал оттолкнуть его, но мужчина стоял твердо, как скала. Каллендер замахнулся на него, а тот без колебаний уклонился от удара и врезал в лицо противнику своим костлявым кулаком.
Каллендер с удивлением обнаружил себя сидящим на полу. Нос и рот его были какие-то горячие и влажные. Вокруг смеялись.
Он пытался решить, что ему следует делать, но его ожидало новое потрясение: он увидел, как Салли отвесила пощечину своему кавалеру. Толпа при этом снова заревела и разразилась аплодисментами, более бурными, чем Салли когда-либо удостаивали за ее песенки. Она опустилась на колени возле поверженного Каллендера и обняла его.
– Брось, Реджи, – сказала она. – С тобой же все в порядке.
– Салли? – Ему было никак не придумать, что еще можно сказать.
– Верно, дорогой. Пойдешь со мной. Не могу же я позволить убить своего мужа, да?
Ее
Дождь все еще лил, и Каллендер подставил лицо под его потоки, чтобы смыло кровь. Он шел, почти не разбирая пути, при этом ясности сознания еще хватило на то, чтобы вспомнить: Салли живет совсем недалеко от мюзик-холла, за углом. Он, как ребенок, волочил ноги по лужам и ему это почему-то доставляло удовольствие. Гроза ему тоже начинала нравиться. Когда гремел гром, он тоже издавал очень похожие урчащие звуки. Салли лишь взглянула на него и улыбнулась.
Она провела его вверх по лестнице в свою комнату, настолько же загроможденную всякой чепухой, насколько пустым было сейчас его собственное жилище, а потом усадила его на неубранную кровать, где громоздилась гора одежды. Он заметил торчавший из-под одного из брошенных платьев краешек книжки и вытащил ее.
– По-прежнему читаешь дешевые страшилки, Салли?
– А, ты про вампира. Возьми себе, Реджи. Я уже прочитала, и было ужасно интересно.
Каллендер, пожав плечами, сунул книжонку в карман. В его одурманенной голове проблесками всплывала какая-то мысль. И еще кое-что он хотел бы не забыть.
– Послушай. Что это ты мне тогда сказала в «Башмачке», а?
– Это ты о чем, дорогой? Снимай пальто. Оно все мокрое.
– Не трогай меня. Лучше я останусь мокрым.
– Как тебе будет угодно, – ответила Салли, сняла платье и встала перед ним в корсете. – Я просто хотела тебя согреть.
– Согреть, значит? Так что ты там мне говорила насчет мужа?
Она села возле него и провела языком по губам.
– Я лишь сказала, что девушке нужно заботиться о своем суженом, Реджи.
Он обратил на нее затуманенный взор.
– Ты, должно быть, сошла с ума, – сказал он.
– Вовсе нет. Ты же обещал на мне жениться, мы были как раз на этой самой кровати, и я намерена добиться, чтобы ты это сделал, мистер Реджи Каллендер.
– Приснилось, – сказал он.
– Что?
– Кто-то из нас просто грезит. Кто это тебе сказал, что я на тебе женюсь?
– Ты сам, дорогой. Ты говорил, что, когда умрет твой дядюшка и ты сможешь распоряжаться состоянием, ты поможешь мне стать честной женщиной. А теперь он умер, верно? Ты, я вижу, очень тяжело перенес его кончину, у тебя ведь такое доброе сердце, но все пройдет, и тогда мы поженимся. Ты же любишь меня, правда, дорогой? Ведь другой у тебя нет?
Он обнял ее скорее по привычке, чем в порыве страсти.
– Конечно же, у меня нет другой, – сказал он.
– Нет? – Салли толкнула его на кровать и дала ему пощечину посильнее, чем тому человеку в «Хрустальном башмачке». – Как насчет мисс Фелиции Лэм?
От потрясения Каллендер ничего не смог ответить.
– Держи, – сказала Салли. – Выпей джина.
Она достала бутылку из-под вороха платьев и протянула Каллендеру. Он вытащил пробку и влил себе в глотку полбутылки.
– Вот-вот, – сказала Салли. – Привыкай к этой мысли. Ты думал, я просто глупенькая девчонка. Да вы все о нас так думаете, да? Ну вот и мы делаем все возможное, чтобы защитить себя. Помнишь девицу по имени Элис? Горничную твоего дяди? Мы с Элис были подругами. Она мне все про тебя рассказала. Ну что же, я не буду бранить тебя за твои маленькие забавы, Реджи. У меня ведь тоже что-то было. Забудем Элис, пусть ей и перепало больше денег твоего дядюшки, чем мне за все это время. Но я не дам тебе жениться на этой Фелиции Лэм.