Жена по найму

Во второй половине прошлого века Кирпичная Компания для работы в глиняных карьерах Нью-Джерси пригласила людей из Восточной Европы. Иммигранты поселились в двух городках — Бигмаунт и Риверсайд. Их жилье составляли маленькие домики красного кирпича, построенные на небольших участках. Однако чистота, порядок и даже уют отличали эти городки и пять поколений спустя. Своим трудом, на свои деньги жители построили церкви и бары, на всех окнах белели занавески, стояли цветы. Русские женщины все также истово

молились в церкви, принося туда щедрые пожертвования; свадьбы все так же игрались в Польском зале.

Мэгги Тун с детства мечтала о свадьбе именно в Польском зале. Конечно, сельский клуб в Джеймсбурге куда привлекательней, но зато в Польском зале был несравненный паркет. Навощенный, он издавал особый, ни с чем не схожий, звук во время танцев. Он, словно пел под ногами танцоров в медленном танце и как сердце стучал в польке или мазурке. С Польским залом были связны воспоминания обо всех свадьбах, Рождественских вечерах, юбилеях, он был такой же частью детства Мэгги, как пенка томатного супа и шум проходящего посреди ночи товарняка.

И хотя с годами Польский зал не утратил для нее своей привлекательности, само замужество несколько пошатнулось в ее глазах. Нет, она вовсе не хотела идти против обычая. Но и искать мужа… У нее просто не было для этого времени. Сейчас она на распутье, и мысли о замужестве не лезли ей в голову.

Мэгги сидела во главе стола на пикнике, устроенном в честь ее дня рождения, и пристально рассматривала торт с двадцатью восьмью свечами — одна на счастье. Было начало июля, жара стояла за тридцать, торт был шоколадный, и все свечи на нем пылали, медленно оплавляясь прямо на глазурь. Мэгги любила подобные развлечения. Но сегодня и пикник, по случаю дня ее рождения, не мог развеять мрачные мысли. Поэтому она глубоко вдохнула и дунула на горящие свечи без всяких церемоний.

— Разве это не прекрасно, — воскликнула Мейбл, мать Мэгги, — идеальный день для именинного пикника. Специально для него она сготовила салат из тунца, купленного на Ферри Стрит, на салате красовалась редиска, нарезанная в форме цветков.

— Ты загадала желание, дорогая?

— Да.

— Надеюсь, что-нибудь не слишком безумное?

Мэгги почувствовала, что у нее задергался глаз. Она быстро прижала к нему палец, желая остановить тик.

— Мое желание, конечно же, безумно, так как я не хочу разочаровывать ни тебя, ни тетю Марвину. — И она улыбнулась, зная, что эта улыбка у нее семейная.

Глядя на нее, мать и тетя переглянулись и вздохнули, потому что это тоже было семейное. Семейная реакция на разговор о безумствах Мэгги.

Мэгги всегда была трудным ребенком. Была и будет, несмотря на двадцать семь лет. Она оставалась главным источником крушения семейных планов. В ней, видимо, давала знать кровь дедушки-ирландца, единственного ирландца в округе.

— Двадцать семь лет, — сказала тетя Марвина, — как быстро летит время! Ведь я знала Мэг еще ребенком.

— Даже ребенком у нее было свое на уме, — вмешалась Мейбл, разрезавшая торт.

—

Помнишь, как она отказывалась есть фасоль? — спросила тетя Марвина.

Мейбл согласно кивнула. Опять та же история. Снова она поступает не так, как нужно для ее же блага, а так, как ей взбредет в голову.

Тетя Марвина взмахнула вилкой:

— Еще когда ей было девять лет, я предупреждала, что она никогда не выйдет замуж. Она была таким сорванцом!

— Ты была права. Ей следует выйти за Ларри Бюрлева. Он очень красив. Или за Джимми Молнэра. Он готов жениться на ней в любую минуту.

Мейбл пристально посмотрела на дочь, наливавшую кофе на другом конце стола.

— У нее сейчас нет ни работы, ни мужа. Ума не приложу, как она собирается жить? До получения степени осталось всего два года. Бросить все, недоучившись два года?

Глаз Мэгги задергался еще сильней. Слишком долго прожила она с мамой и тетей Марвиной под одной крышей. Она подумала, что заорет во весь голос, если еще хоть раз услышит о фасоли. А Ларри Бюрлев — лентяй, и она скорей пойдет в Иностранный Легион, чем за него замуж.

— Она всегда была упрямой, — сказала Мейбл, — однажды ей что-то взбрело в голову, и с тех пор она стоит на своем. Ответь мне, почему ты не собираешься продолжать учебу в этом году?

Мэгги взяла второй кусок торта.

— Я думаю написать книгу, — ответила она, снимая застывший воск с глазури. — Книгу, основанную на дневниках тети Китти.

Мейбл и Марвина вновь переглянулись.

— Это безумие! — сказала Мейбл, как ты собираешься жить? Тебе ведь нужно будет платить за жилье, оплачивать счета.

— Я уже ищу работу. Мне подойдет любая, которая не займет слишком много времени. Время мне понадобится для книги. Она уставилась в пустую тарелку. Торта не было, не было даже воска. «Неужели я съела все?» — подумала Мэгги. Она щелкнула пальцами, и, стараясь не привлекать внимания к своим манерам, потянулась за третьим куском.

— Как раз сегодня у меня деловая встреча, — проговорила Мэгги.

— И что за работу ты нашла? — спросила Мейбл.

— О, это будет замечательная книга. Дневники тети Китти — просто клад!

Но мама, похоже, расстроилась не на шутку:

— Я хочу знать, что это за работа?

— Мама и тетя! Пикник получился просто замечательный, торт был изумительный, но, к сожалению, я уже должна бежать.

Она встала, одной рукой перекидывая через плечо сумку, другой — к себе подарки, и, на ходу поцеловав маму и крепко обняв за плечи тетю, направилась к машине, стоявшей на лужайке у дома.

— Не о чем беспокоиться. Сейчас я еду на встречу с мужчиной, который хочет нанять жену по контракту, некоторые из них так поступают. — И с этими словами она захлопнула дверь автомобиля, включила вентилятор в салоне, потом вставила кассету в магнитофон и тоже включила на полную громкость. Поэтому даже открыв окно, Мэгги только увидела, как шевелятся губы у мамы и тети Марвины, но не смогла разобрать ни слова.