Жестокие игры

Пиколт Джоди Линн

– Хочу от этого застраховаться.

С отцом-фундаменталистом говорить о противозачаточных пилюлях – это смерти подобно. Но существовали другие варианты, при которых можно обойтись без посещения женской консультации.

– Он не хочет их надевать, – шепотом призналась Кэтрин; читая мысли Джека. – Говорит, что это не стопроцентная гарантия, поэтому не хочет и пробовать.

Джек засунул руки в карманы куртки. Он чувствовал себя чрезвычайно неловко. Хотя он знал, что сейчас молодежь довольно рано начинает сексуальную

жизнь, при мысли о том, что этим занимается Кэтрин, ему стало немного не по себе. Она была его Аталантой, стремительной и неизбалованной, бегущей настолько быстро, что никто не мог ее догнать.

– Прошу вас, тренер, – взмолилась она, испытывая такую же неловкость, когда произносила эти слова, как и Джек, когда их слушал.

– Кэтрин, – сказал он, – этого разговора не было.

И он отошел, решительно настроенный на то, что это не его проблема. И никогда не станет его проблемой.

Круглая отличница Кэтрин провалила контрольную. А на следующий день – контрольный опрос.

– Я должен с тобой поговорить, – сказал Джек, когда остальные ученицы покинули класс. – Подожди минутку.

Она осталась сидеть за партой. Оценка, выведенная бескомпромиссной красной ручкой, просто бросалась в глаза. Джек присел рядом.

– Давай взглянем на ситуацию объективно, – предложил он. Она пожала плечами.

– Я могу дать тебе новую контрольную.

Она промолчала, и на Джека накатила волна ярости.

– Ты слишком умная, чтобы забросить учебу ради какого-то парня! – не сдавался он.

Кэтрин повернулась к нему.

– Если я собираюсь испортить себе жизнь, – возразила она, – то неужели так важно, каким именно способом?

Ее глаза, обычно казавшиеся такими глубокими, что, похоже, могли вобрать в себя весь мир, сейчас были совершенно пустыми и ничего не выражающими. Именно поэтому у Джека с губ сорвались слова, которые он произносить не хотел:

– Вы уже… у вас уже…

– Нет, мы ждем, чтобы не залететь.

Он заставил себя посмотреть на Кэтрин.

– Ты точно решила? Ведь ты запомнишь этого парня на всю жизнь.

Она нахмурилась.

– Почему вы так думаете?

Господи, как ей объяснить? Его первый раз случился на заднем сиденье лимузина, который принадлежал отцу одной богатенькой девчонки. Много лет он не решался смотреть водителю в глаза.

– Он должен быть тем единственным, – запинаясь, ответил Джек. – Когда встретишь такого, сразу поймешь.

Кэтрин кивнула.

– Он тот единственный.

– Тогда я отвезу тебя в Вудхевен.

Она вышла из коричневого муниципального здания, держа в руках коробочку с противозачаточными таблетками, которые были похожи на зубы аллигатора.

– Нужно принимать их в течение месяца, прежде чем они подействуют, – сообщила Кэтрин, хотя Джек не желал больше

ничего знать.

Через месяц и четыре дня после того, как Джек отвез ее в Вудхевен, Кэтрин опоздала на тренировку. В тот день она играла как зверь: до изнеможения бегала по полю и с такой силой лупила по мячу, что дважды сбила с ног вратаря. Джек понимал: она за что-то наказывает себя.

И догадывался, что произошло.

Хотя Джек не мог объяснить себе, почему так сложилось, но после той поездки он с Кэтрин не общался, только давал указания в ходе игры. Да и Кэтрин не приставала к нему с вопросами по технике.

Они выиграли четыре матча.

Джек и Кэтрин продолжали молча двигаться вокруг друг друга, как два магнита с одинаковым зарядом, которые насильно притягивают, но они не могут ничего поделать и отталкиваются.

Ей пришлось собраться с мужеством, чтобы постучать в дверь его класса.

– Войдите.

Кэтрин глубоко вздохнула и вытерла размазавшуюся под глазами тушь. Сент-Брайд стоял в пустом классе у доски. На стенах были развешены портреты: Карл Великий, Коперник, Декарт… Она уставилась на них – главным образом затем, чтобы не смотреть на тренера.

– Почему Карла прозвали Великим? – пробормотала она.

– Приходи на мои уроки в следующем году и узнаешь. – Джек нахмурился и снял очки в тонкой оправе, которые иногда носил. – С тобой все в порядке? – негромко спросил он.

Она всегда считала, что у него такой же ласковый и обволакивающий голос, как дым от костра, – странный объект для сравнения, но в детстве ничто так не успокаивало ее, как прогуливаться прохладным днем и наблюдать, как из труб клубится серый дым.

Джек направился к ней.

Боже, ее сейчас хватит удар! Но она должна рассказать кому-нибудь… Она почти решилась признаться тренеру, но тут же подумала, что если сделает это, то умрет от унижения. Это было сродни – как там это называется? – сублимации. Как будто ты сейчас здесь, а потом – раз, и без следа растаяла в воздухе, словно тебя и не было.

– Кэтрин! – окликнул он.

Она отвернулась и оказалась перед огромной картой, которая занимала почти всю стену, – «стеганое одеяло» из стран и океанов. Озера размером с осколки алмаза, города не больше булавочной головки. Можно шагнуть и потеряться…

Она со всхлипом кинулась тренеру на шею. От неожиданности он попятился, а когда понял, что Кэтрин плачет, похлопал ее по спине. Это вышло как-то неловко – он не привык утешать учениц, но от этого жест казался еще более трогательным.

– Он бросил меня. Он… сделал это… а потом… потом…

Договорить она не смогла. Да это было и не нужно: тренер Сент-Брайд и так все понял.

Он погладил ее по голове.

– Кэтрин, мне очень жаль.

– А мне нет. Мне нет! Какой же я была дурой!