Жезл маршала. Василевский
Шрифт:
— Я всё понял, товарищ Сталин, тронут вашим доверием...
— Как дела у Конева на Калининском фронте? — прервал Верховный.
— Серьёзных проколов у него пока нет.
Сталин, помолчав, с нарочитой шутливостью спросил:
— Если у Конева ничего не получится, тогда мне придётся возглавить Калининский фронт. Как вы думаете, справлюсь? — Он посмотрел на Василевского бодро, расправил усы.
У Сталина было хорошее настроение, и Александр Михайлович подумал, что самое время замолвить словечко об Азаре Петровиче.
— Ну так
— Сначала надо подумать, кто сможет заменить вас на посту Верховного Главнокомандующего, а уж потом принимать под своё зоркое око фронт, — возразил Василевский. — Но, как исполняющий обязанности начальника Генштаба, считаю, что заменить вас некем.
— А вы хитрый! — Сталин погрозил ему пальцем. И тут, сам того не сознавая, Василевский вдруг сказал:
— На Лубянке в камере томится человек, который невиновен, а ему хотят состряпать дело!..
Видимо, смелость и прямота, с какой Василевский выплеснул эти слова, обескуражили вождя. Он побагровел, но спросил необычно тихо:
— Что ото значит?
Василевский успел опомниться, взял себя в руки:
— Простите, я погорячился... Дело тут такое. Летом прошлого года во время учений на Северном флоте был арестован командир корабля капитан третьего ранга Азар Петрович Кальвин...
— Кальвин? — прервал его Сталин. — Я уже слышал эту фамилию. Не он ли писал хвалебную статью о Климе Ворошилове?
— Тот Кальвин журналист, а я веду речь о командире корабля. Они родные братья.
— Один живёт в Москве и работает спецкором в газете, а другой на Северном флоте командир корабля?
— Был командиром, но уже больше года сидит на Лубянке, — пояснил Василевский. — Я знаю его с малых лет, он вырос на моих глазах, мечтал стать военным моряком и стал им. Сначала плавал на Балтике, потом перевёлся на Северный флот. Его корабль — лучший на флоте. И вдруг — арест!
— В чём его обвиняют?
— В связях с немецким агентом.
— Это серьёзно, — сухо произнёс вождь. — А вы считаете, что он невиновен?
— Да. Азар Кальвин — настоящий большевик!
— Чем вы докажете, что он невиновен? — строго спросил Сталин. — У вас есть какие-то факты?
— Нет у меня фактов, но я даю честное слово, что Азар Кальвин не способен на предательство! Он отличный минёр. Создал для флота прибор, с помощью которого морская торпеда сама находит цель и уничтожает её. У него талант минёра-конструктора. Сейчас бы ему в полную силу сражаться на море с фашистскими кораблями, а он сидит на Лубянке.
— И что вы хотите от меня? — усмехнулся Сталин.
— Пресечь беззаконие! Я очень прошу вас помочь...
— Хорошо, я разберусь, — сказал Сталин. — Но меня волнует больше фронт. Когда вы сможете выехать туда?
— Рано утром, если не возражаете.
— Поезжайте. Из штаба фронта дайте мне знать, как там дела.
Василевский ушёл, а Сталин невольно задумался. Недавно Берия докладывал ему о семье полковника Кальвина, но о его
— Мои люди нащупали в редакции центральной газеты журналиста, который пляшет под дудку наших врагов, — сказал Берия тихо, словно боялся, что его могут услышать другие. — В статьях этого журналиста есть крамола, и цензору приходится все его «открытия» вычёркивать. Под Москвой в оборонительных боях у Конева случилась заминка. И вот этот борзописец прислал в редакцию репортаж, где утверждал, что вина в неудачах на фронте на совести нашего высшего командования. Это значит — на твоей совести, как Верховного Главнокомандующего.
«Ишь куда метит! — усмехнулся в душе Сталин, но вопросов пока не задавал. А Берия, польщённый его вниманием, горячо продолжал:
— Когда цензор вычеркнул эти слова, журналист стал возражать: мол, он был на фронте, всё видел своими глазами. Ему бы но репортажи писать, а киркой мёрзлую землю долбить на Колыме!
— А ты арестуй этого борзописца и допроси по всей строгости. — Верховный улыбнулся, даже усы у него закачались.
— У него есть высокий покровитель, твой ближайший соратник...
— Кто такой? — Голос Сталина прозвучал резко, как выстрел.
— Журналист полковник Кальвин Оскар Петрович, тысяча восемьсот девяносто пятого года рождения, латыш. А его покровитель — генерал Василевский, друг детства. Оба родились и выросли в Кинешме. В Гражданскую воевали в одном полку. После войны Василевский остался служить в армии, а Кальвин пошёл учиться на журналиста.
Сталин устало откинулся на спинку кресла. А Берия продолжал:
— Я стал раскручивать это дело, и выяснилось, что сын Оскара Кальвина Пётр сначала учился в военно-морском училище в Ленинграде, потом его перевели в Морскую академию. И кто помог? Товарищ Василевский! Но вскоре этот отпрыск отколол номер — попросил отправить его на Северный флот: мол, он люто ненавидит фашистов и хочет с ними сражаться. И ему поверили! Теперь он плавает на подводной лодке. У меня возникла мысль: а не хочет ли Пётр в удобное время удрать с корабля? Норвежский берег рядом, а там — немцы. А из Норвегии ему прямая дорога во Францию!
— А что ему делать во Франции? — недоумённо повёл плечами Сталин.
— В этом-то как раз и вся соль! — улыбнулся Берия. — Его дед, отец Кальвина, живёт в Париже, бывший штабс-капитан царской армии. Воевал на стороне белых, вместе с Деникиным бежал за границу на английском корабле. Там, в Париже, он в свите генерала Деникина, а раньше, когда шла Гражданская война, служил в штабе битого генерала.
— Кем? — у Сталина надломились брови.
— В разведотделе. Стрелял и вешал красных! И ещё меня насторожил такой момент, — продолжал Берия. — Оскар Кальвин дважды ездил в командировку на Северный флот, встречался там со своим сыном. Мне кажется, что тут есть какая-то связь...