Жирные
Шрифт:
Подобно тому как геи, лесбиянки, бисексуалы и трансгендеры приняли решение использовать для собственных целей некогда уничижительное слово «квир», превратив его в позитивную самоидентичность и политический термин, ряд исследователей и активистов стремятся использовать слово «тучный» («жирный») для позитивного описания дородных людей. Эти авторы, признавая уничижительные коннотации слова «жирный», устоявшиеся за века стигматизации и морализаторского изображения тучного тела, тем не менее полагают, что этот термин по крайней мере находится за пределами медицинского дискурса. Как утверждает известная фэт-активистка Мэрилин Уонн [Wann, 2009, p. xii], «в слове “жир” нет ничего негативного или грубого, если только специально не вкладывать в него такой смысл; использование этого слова в дискриптивном, а не дискриминирующем значении поможет избавиться от предрассудков». Отдавая дань политической заряженности терминологии, сложившейся вокруг проблемы веса, я также предпочитаю использовать в свой книге слово «тучный» («жирный»), а не «с избыточным весом» или «с ожирением».
Как возникла
Тучность стала предметом пристального интереса начиная с последнего десятилетия XX в. Врачи, специалисты в области здравоохранения и ученые начали активно писать о явлении, которое получило расхожее название «эпидемии» или «кризиса ожирения». В медицине и здравоохранении тучное тело давно уже ассоциировалось с нездоровьем, но именно в этот период произошло беспрецедентное усиление внимания специалистов и ученых к негативному воздействию ожирения на состояние здоровья и экономики. Пик озабоченности «эпидемией ожирения» пришелся на середину 2000-х. Журнал «Time» объявил 2004 г. «Годом ожирения». В том же году Всемирная организация здравоохранения приняла Глобальную стратегию по режиму питания, физической активности и здоровью, а центры по контролю и профилактике заболеваний предсказывали, что неправильное питание и отсутствие физических упражнений унесет в США больше жизней, чем табакокурение [Herrick, 2009, p. 53].
С 1990-х годов в отчетах медицинских организаций и учреждений здравоохранения стала проводиться идея о том, что в наше время гораздо больше людей, по сравнению с предыдущими эпохами, страдают от избыточного веса или ожирения; это в свою очередь стало ассоциироваться с распространением заболеваний, преждевременной смертностью и более тяжким бременем, которое ложится на системы здравоохранения в странах, затронутых проблемой ожирения, т.е. в подавляющем большинстве развитых стран. Ряд специалистов в области здравоохранения утверждали, что эпидемия ожирения принимает глобальный характер (так возник неологизм «глобожирение»), поскольку развивающиеся страны усваивают пищевые привычки западных наций, что приводит к увеличению в этих странах числа людей с избыточным весом [Lifshitz, Lifshitz, 2014; Swinburn et al., 2015]. Такого рода заявления привлекли внимание новостных СМИ, которые сочли этот новый кризис в области общественного здоровья достойным всестороннего освещения и выпустили множество репортажей на эту тему. Правительства стали спонсировать различные форумы и дискуссионные площадки, создавать рабочие группы, комиссии и стратегические планы, разрабатывать директивы, направленные на сдерживание кризиса ожирения; возникли программы по укреплению здоровья населения, призванные информировать людей о проблеме и помогать ее решать; внедрялись специально разработанные для школ и рабочих мест меры контроля за весом. Коммерческий сектор в свою очередь воспользовался этой возможностью, чтобы разработать и запустить на рынок продукцию, нацеленную на снижение веса и предназначенную для тех, кто все больше узнавал о связанных с ожирением рисках для здоровья, широко освещавшихся на всех публичных площадках.
Недавно опубликованные в медицинских журналах статьи призывают создать государственное финансирование для проведения бариатрических операций (устранение лишнего веса) в случаях «угрожающего здоровью ожирения» (т.е. экстремального с точки зрения индекса массы тела ожирения). Такие операции включают желудочное шунтирование (в просторечии – ушивание желудка) и желудочный бандаж – на желудок накладывается кольцо, которое разделяет его на верхний и нижний отдел, чтобы снизить объем поглощаемой и усваиваемой пищи (это экстремальное вмешательство в случае очень серьезной медицинской проблемы). Пропагандирование бариатрической хирургии – в массмедиа рассказывается о знаменитостях, подвергшихся такой процедуре, – предполагает, что тучность не просто болезнь, но болезнь, требующая радикального медицинского вмешательства. Частые случаи ухудшения качества жизни и хронических побочных эффектов этой операции, таких как постоянная тошнота или рвота, изменения в кишечном тракте и обвисание кожи, в подобных сообщениях полностью игнорируются [Groven, Raheim, Engelsrud, 2013; Ortiz, Kawachi, Boyce, 2017].
Исследования веса/исследования жира: критический подход
Реакцией на то, что ожирение было объявлено новым серьезным кризисом общественного здоровья, стало пристальное внимание к теме тучности со стороны значительного числа исследователей и специалистов по социальным и гуманитарным наукам, которые подошли к этой проблеме с критических и аналитических позиций. Критические исследования, посвященные тому, как тучные люди изображаются и воспринимаются как в экспертной, так и в популярной культурах, публиковались еще с конца 60-х, в особенности фэт-активистами, но лишь сравнительно недавно, на фоне возрастающей медикализации и патологизации тучности, стал формироваться обширный корпус литературы и возникла самостоятельная область исследования. На рубеже веков стали проводиться конференции, посвященные критическому анализу дискурса ожирения. Серия международных конференций «Стигма веса», как следует из самого названия, сосредоточена вокруг проблемы фэт-шейминга, дискриминации и стигмы. Эти мультидисциплинарные конференции проводятся ежегодно с 2013 г. Растет число интересных публикаций – монографий и сборников, – посвященных социальным, культурным, историческим и политическим аспектам тучности, в научных журналах появляется все больше статей на эту тему.
Антропологи рассматривают эту проблему с точки зрения кросс-культурного подхода: предмет их исследования – то, как тучность изображается и воспринимается в незападных обществах. Социологические и социально-психологические
Слово «жир» в описании тучной телесности стало настолько популярным, что возникла даже особая область академического исследования и преподавания – «исследования жира» (fat studies). В своем введении к книге «Исследования жира: хрестоматия» («The Fat Studies Reader»), основополагающему сборнику работ с критикой доминирующих в культуре изображений жира, Уонн [Wann, 2009, p. ix] определяет исследования жира как «радикальную область исследований, которая стремится дойти до самой сути системы убеждений, связанных с телесным весом». Она утверждает, что исследования жира должны отвергнуть следующие допущения: «что тучные люди могут (и должны) сбросить вес… что тучность – это болезнь, тучные люди не обладают хорошим здоровьем и долго не живут… что худые люди красивы, а толстые безобразны» [Ibid.]. Теперь у этой междисциплинарной области исследований есть свой собственный научный журнал «Fat Studies», первый номер которого вышел в 2012 г.: издатели и редколлегия явно не сомневались, что научный интерес к этой области будет поддерживаться достаточно долго. Ряд ученых, пишущих на эту тему, предпочитают обозначать свою деятельность как «критические исследования веса» или «критические исследования ожирения». Акцент делается на слове «критические», поскольку эти исследователи стремятся выявить и оспорить некритически воспринимаемые представления об ожирении/тучности, господствующие в массовом дискурсе, а также в биомедицинской литературе и литературе из области здравоохранения.
Конструирование «ожирения»
Одна из главных претензий авторов, критически рассматривающих проблему тучности, касается социально сконструированной природы «эпидемии ожирения»: отсюда частое использование в литературе кавычек, в которые заключено это словосочетание, чтобы подчеркнуть его спорный смысл. Как уже много лет утверждают специалисты по гуманитарным и социальным наукам, знание в области биомедицины и здравоохранения не является очевидным, состоящим из вечных «истин», которые только и ждут того часа, когда их «обнаружат» исследователи. Как и в случае с любым видом знания, эти системы знания представляют собой социокультурные конструкты, обретающие смысл вследствие принимаемых исследователями решений: какие проблемы изучать, какие методы сбора данных использовать и каким образом анализировать и интерпретировать полученные данные. С этой точки зрения все болезни и физические состояния также являются социальными конструктами. Я не хочу сказать, что все эти феномены не обладают биологическими, материальными проявлениями, но физические проявления неизбежно подвергаются интерпретации и воспринимаются в зависимости от существующих установок и представлений, которые сами непрерывно меняются.
На такой подход к медицинскому знанию и болезням повлияла обширная литература по социологии и антропологии тела, возникшая за последние 40 лет. Авторы, занимающиеся социологией и антропологией тела, исследуют человеческое тело как сложную структуру, точку пересечения биологии, общества и культуры. Они находятся под влиянием постструктуралистского взгляда на взаимосвязь социальных процессов, дискурса и властных отношений, в особенности идей французского философа и историка Мишеля Фуко. «Дискурс» в постструктуралистском подходе понимается в широком смысле – как упорядоченный и целостный способ репрезентации и обсуждения людей, событий или явлений, представленный в публичном пространстве: от бытовых разговоров, массмедиа и интернета до экспертных высказываний и текстов. Дискурсы всегда существуют внутри конкретного исторического, политического и культурного контекста. Дискурсы отражают и закрепляют расхожие представления, определяя то, как мы осмысливаем и проживаем свою телесность, как мы обращаемся с собственным телом. Анализ дискурса стал популярным жанром критического разбора того, как различные формы человеческой телесности репрезентируются в массмедиа, экспертной литературе и в частных сообщениях людей о том, как они осмысливают и переживают свою телесность [Jacobus, Keller, Shuttleworth, 1990; Lupton, 1992; Mitchell, Snyder, 1997].
Понятие дискурса часто используется в качестве важного концепта в исследованиях жира/критических исследованиях веса. Такого рода разборы не просто деконструируют дискурсивное измерение тучности, они также стремятся выявить измерение власти в подобных репрезентациях. Те, кто занимается исследованиями жира/критическими исследованиями веса, часто задаются следующими вопросами: чьи интересы обслуживаются благодаря воспроизведению доминирующего дискурса о тучности? Какие практики создаются, оправдываются и поддерживаются этими дискурсами? Каким образом эти дискурсы поддерживают различие между Я и Другим? Можно ли сопротивляться этим дискурсам и практикам, можно ли их разрушить?