Житие маррана
Шрифт:
Холод пробирал до костей. Люди не знали, чем себя занять, и мыкались без дела. На кострах булькали котлы с каким-то варевом, а вокруг грелись необученные вояки, обсуждая племянника вице-короля. Одни считали его желторотым юнцом, другие называли героем, безжалостным к супостату.
— Голландец сожрет Мендосу в два счета, — заявил какой-то мужчина, шумно прихлебывая суп.
— Еще посмотрим! Наш голландцам яйца оторвет и в глотку засунет, — запальчиво возразил другой едок, помоложе.
— Верно сказано, — вмешался
— Тысячи? — усмехнулся скептик. — Солдат здесь раз-два и обчелся, остальные просто необстреляные горожане, вроде нас.
— А вы случаем не португалец? — прищурившись, осведомился юноша.
— Нет. Вы на что намекаете? Или я плохо говорю по-испански?
Франсиско взяла досада. Его отец, врач родом из Португалии, глаз не смыкал, чтобы спасти, если понадобится, жизнь этим сукиным детям.
— Только португальцы радуются голландским каверзам.
— Ничему я не радуюсь! — возмутился собеседник. — И никакой я не португалец. Придержите свой язык и не порочьте честных людей…
— Да как вы смеете…
— Смею, юноша, смею. Не путайте португальцев с португальскими евреями, — ответил спорщик, напирая на слово «евреями» и указывая куда-то кружкой.
Сидевшие у костра замолчали, не найдя, что возразить. Где-то поблизости гомонили ополченцы и ржали лошади.
— Португальские евреи, вот они рады! — продолжал мужчина, помолчав. — Они с протестантами заодно, так же ненавидят нашу святую веру.
Франсиско чуть не поперхнулся. Ему захотелось выплеснуть горячее варево прямо болтуну в физиономию.
— Чтоб португалец да не был евреем! — послышался чей-то голос.
— Неправда.
— Я таких не знаю.
В темноте послышался цокот копыт: к костру приближались гвардейцы, а впереди на статном коне ехал Лоренсо. Франсиско помахал ему.
— Разойтись! Живо! — сердито приказал капитанский сын. — Все по местам!
Ополченцы поспешили к городским стенам, не забыв напоследок наполнить кружки похлебкой.
— Как поживаешь? — радостно спросил Лоренсо, разглядев товарища в зыбком красноватом свете.
— Да неважно, — с натянутой улыбкой ответил Франсиско, указывая на копье и щит.
— Трусишь, что ли?
— Честно говоря, с медицинскими инструментами я умею управляться лучше, чем вот с этим.
— Да, оружие тебе не к лицу, — засмеялся Лоренсо.
— Но приказ есть приказ.
— Вот именно, — всадник потрепал по шее коня. — Врачи тоже должны оборонять город. Помнится, твой отец патрулировал стены Ибатина.
— Да, было дело.
— Вот, а ты теперь защищаешь Кальяо. — Молодой офицер поправил шлем. — А кстати, как поживает дон Диего?
Франсиско потупился, и Лоренсо пожалел, что задал этот вопрос.
—
— Ладно, ничего… Постарел сильно, еле ходит. Но и сейчас на посту, готовится принимать раненых.
— Если они, конечно, будут.
— Как не быть!
— Да ты только посмотри, повсюду факелы. Пираты сюда не полезут: тысячи солдат тут же изрубят их на куски.
— Солдат, допустим, не тысячи…
— Но голландцы-то этого не знают. — Лоренсо натянул вожжи. — Счастливо, Франсиско!
— Счастливо!
Франсиско отошел к укреплениям и сел на землю. Прислонил копье и щит к стене, ослабил пояс, надвинул на лицо шляпу и поплотнее завернулся в плащ. Надо бы немного вздремнуть. Но в голове все звучали слова: А вы случаем не португалец?> До сих пор людям приходилось доказывать, что в их жилах нет ни капли грязной иудейской крови, а теперь вот и португальцы под подозрением Интересно, кто на очереди…
? ? ?
Наконец тягостное ожидание закончилось.
На следующий день, ближе к вечеру, на горизонте появились грозные паруса, формой напоминавшие клыки хищного зверя. Попутный ветер нес их прямо к Кальяо. Спилберген был уверен в победе: не иначе как сам лукавый нашептал ему, что порт защищают неопытные усталые ополченцы. Четырехсот головорезов достаточно, чтобы смять оборону, разметать немногочисленное войско и набить сундуки несметными сокровищами.
Родриго де Мендоса взбежал по сходням флагманского корабля и приказал эскадре немедленно поднимать якоря: надо перехватить противника в море. А на суше царил невообразимый переполох. Офицеры пришпоривали коней, торопясь объехать все сторожевые посты и расшевелить горе-вояк. Артиллеристы, обливаясь потом, пытались починить никуда не годные пушки. Негров гнали к воде, чтобы прикрыться ими, как живым щитом, когда пираты начнут высадку. Франсиско занял свое место рядом с земляками, вооруженными кто копьем, кто кинжалом.
Баталия завязалась напротив мыса Серро-Асуль. Загрохотали бортовые орудия, корабли окутали клубы сизого дыма, в которых полыхали яркие молнии. Раненые и убитые падали в мутную, вспененную ядрами воду. С земли было не разобрать, где чье судно, где чей флаг. Оставалось беспомощно наблюдать за происходящим. А бой подкатывал все ближе к порту, все громче становились залпы, потянуло порохом.
Мендоса, перепачканный копотью и забрызганный кровью, решил, что сумел разгадать замыслы Спилбергена: наверняка коварный пират попытается подобраться к берегу под покровом ночи. Значит, надо во что бы то ни стало отогнать голландцев в море. Адмирал приказал обстрелять противника, но увы — в сумерках артиллеристы ошиблись целью и вместо вражеского судна поразили одну из своих же галер, которая немедленно затонула, утащив на дно вопящих гребцов и матросов.