Жизнь и смерть на Восточном фронте. Взгляд со стороны противника
Шрифт:
С другой стороны, я сам лишил себя удовольствия иного рода. Мой ординарец Вальтер, всегда заботившийся о моем самочувствии, сказал, что со мной хочет встретиться Мария, красивая полногрудая прачка из хозяйственного взвода, и предложил устроить свидание. Он не мог понять и почти оскорбился, когда я сказал ему, что это меня не интересовало. Сам факт, что предложение исходило от него, делало дальнейшее объяснение излишним.
В ночь на 3 октября батальон был выдвинут на участок в четырех километрах от передовой. Нас разместили в домах, которые все еще стояли там. По причине ведения противником воздушной разведки был отдан приказ,
Ближе к вечеру из полка пришел приказ на следующий день. Дивизия получила задачу во взаимодействии с 3-й и 25-й танковыми дивизиями ликвидировать вражеский плацдарм возле Серока. После получасовой артиллерийской полготовки наша дивизия должна была пойти в атаку между двумя танковыми соединениями. 461-й полк должен был наступать на левом фланге, а 7-й на правом. 472-му полку надо было следовать за ними. Самое главное, атака поддерживалась бригадой штурмовых орудий, двумя бригадами реактивных минометов, двумя минометными дивизионами, одним тяжелым танковым батальоном СС (танки Тигр), одним артиллерийским дивизионом армейского подчинения и одним полком зенитной артиллерии.
Ночь на 4 октября мы провели на соломе в какой-то хибаре, тесно прижавшись друг к другу. Кто-то спал, кто-то просто дремал. В соломе я нашел маленькое распятие и оставил его себе, так как оно не принадлежало никому из тех, кто там находился. Должно быть, его оставил кто-нибудь из тех, кто спал там раньше, или потерял обитатель этого дома. Правда, позднее я потерял его, когда находился в плену. Но тогда я расценил эту находку как ободряющий признак и был уверен, что операция завершится успехом.
В 5 часов утра началась артподготовка. Мы начали медленно продвигаться вперед среди ревущих минометов и грохочущих орудий. Никогда раньше нам не приходилось видеть такой концентрации нашего тяжелого вооружения. Значит, у нас еще были боеприпасы, мы еще могли стрелять ими, мы еще могли атаковать, и можно было надеяться, что мы еще сможем одержать победу. Уже к 10.30 7-й гренадерский полк выполнил поставленную перед ним на этот день задачу. Атака прошла гладко, и противник был обращен в бегство. Пленных было немного, но трофеи оказались значительными. Капитан Хусенет и его рота захватили вражескую минометную батарею.
Через полчаса после начала атаки мы пересекли траншеи противника. С изумлением мы рассматривали американское снаряжение и технику, начиная с мясных консервов до мотоциклов Харлей и грузовиков Студебеккер. В некоторых русских траншеях стоял запах парфюмерии. Судя по этому и по брошенным предметам одежды, было видно, что там находились женщины, возможно, женщины-солдаты.
Русские не строили блиндажей, они просто выкапывали землянки, на несколько человек каждая, на которые укладывались бревна. Это было примером поразительной способности русских к сочетанию импровизации с практичностью. Поскольку вход в такие укрытия был теперь обращен к противнику, то я предпочел провести ночь в простом окопе без крыши. Я помнил, что майор Брауер и лейтенант Букш встретили свою смерть под Невелем в такой землянке, вход в которую располагался по направлению к противнику.
К 14.30 5 октября, на второй день контрудара, 7-й гренадерский полк вновь добился успеха и вышел к Нареву. Мы, в своем 472-м
После того как южная половина плацдарма вновь оказалась в наших руках, 8 октября должна была последовать вторая атака. 6 октября мы прошли 10 километров к северу и остановились в деревне, которая на карте смотрелась как сделанная из дорог звезда. В центре был перекресток, от которого лучами расходилось семь улиц. Единственной проблемой было то, что не было ни одной дороги, ведущей на юго-запад. Сам по себе этот перекресток представлял собой идеальную цель и постоянно обстреливался противником. Несмотря на это, подвалы всех выходивших на него домов были приспособлены под командные пункты всевозможных подразделений. До передовой, к востоку, было не больше километра.
Как говорилось в приказе, в общих словах, мы должны были принимать командные пункты у сменяемых подразделений. Капитан Шнейдер настоял на том, чтобы занять помещение в подвале возле перекрестка. На мое предложение перейти куда-нибудь подальше он не отозвался, хотя толщина крыши подвала едва достигала 10 сантиметров. Постоянное воздействие артиллерийского огня было страшным еще до начала атаки, не говоря уже о том, что серьезной опасности подвергались наши связные и все те, кому надо было добраться до нас. После того как был ранен командир отделения связи и два солдата, я по своей собственной инициативе отправился искать подходящее место для командного пункта батальона. Я нашел его в значительно более глубоком и лучшем подвале дома, находившегося примерно в 300 метрах от нас вдоль дороги, ведущей на запад. Не дожидаясь одобрения Шнейдера, я запросил в полку разрешения на перемещение командного пункта. Разрешение было получено. После этого капитан Шнейдер сам радовался, что мы оказались вдали от основного места падения русских снарядов.
Было заметно, что вторая часть наступательной операции уже не будет проходить так же успешно, как это было в ее начале. Дождь, туман и раскисший грунт сильно усложнили задачу. За это время русские выставили много мин, на которых подорвалось большое количество наших танков. Вдобавок артиллерийская подготовка была слабее, чем 4 октября, и нам не удалось уничтожить переброшенные через Нарев подводные сети. Русские, как они делали это и раньше, натянули под водой сети, по которым вручную переносились боеприпасы и, самое главное, противотанковые мины.
Пришлось окапываться там, где мы остановились. Батальонный командный пункт располагался на открытом месте за небольшим подъемом на дороге. Окопы выстилались соломой. Ночи были уже холодными, и мы сильно замерзали. С 3 октября никто не умывался. Вдобавок начался сильный дождь, и брезент уже не спасал от него. Русские начали готовиться к контратаке. Ежечасно над нашими позициями пролетали самолеты и с малых высот обстреливали дороги, к счастью, в основном позади нас. Безошибочным признаком готовившейся атаки были рвавшиеся в воздухе снаряды, с помощью которых вражеская артиллерия вела пристрелку целей.