Змеиный мох
Шрифт:
Кто бы сомневался.
«Прошу уволить по собственному желанию…»
— Ко мне зайди…те, — я открыл перед Надей дверь кабинета.
=55
Часа в два Славка привез меня к дому.
— Сама дойдешь?
Он сидел вполоборота, облокотившись о руль, лицо в тени.
— Послушай… — я, конечно, была здорово пьяная, язык заплетался, но голова, как ни странно, соображала вполне ясно. Видимо, весь алкоголь выпили тараканы и легли спать. — Насчет архивных файлов…
— Надька, ну тебе делать нехрен, что ли? —
— Подожди. Помнишь, ты летом тогда спросил, не жалею ли я, что у нас ничего не вышло? А ты — не жалеешь?
— Зачем тебе это?
— Ну уж точно не для того, чтобы в постель затащить с горя, — я с досадой треснула себя кулаком по колену. — Я не настолько ку-ку, отшить одного мужика по причине его женатости, чтобы тут же переспать с другим, не менее женатым.
— Даже если б и захотела, не получилось бы. Нет, Надя, я — не жалею. Давай я тебе скажу открытым текстом, и больше мы к этому возвращаться не будем, идет?
— Говори, — кивнула я.
— У нас с тобой был шанс, но ничего не вышло. Я выбрал Марину и ни разу об этом не пожалел. Но ты для меня всегда будешь значить очень много. Ты — часть моей жизни. Достаточно важная часть. Да, иногда я вспоминаю что-то из прошлого. Как сегодня, когда ты пела. Но это абсолютно неважно. Понимаешь? — я снова кивнула. — Ну и отлично. Пойдем, я тебя хотя бы до лифта доведу.
Дома я рухнула в постель, едва раздевшись, даже не смыв макияж. И в ту же секунду зазвонил будильник. Был огромный соблазн забить на все и остаться дома. Но каким-то нечеловеческим усилием все-таки удалось выковырять себя из-под одеяла. Стоило поехать на работу хотя бы уже для того, чтобы написать заявление об уходе.
Добравшись на такси, я вошла в офис, когда до начала рабочего дня оставалось полчаса. В отделе никого не было. Ну еще бы — после вчерашнего-то!
Выпив кофе, я взяла лист бумаги из принтера. Кому, от кого и короткая строчка: прошу уволить по собственному желанию. Сегодня — восемнадцатого сентября. Число, подпись.
Ручка покатилась по столу, упала на пол. Я наклонилась за ней, закружилась голова. Села на пол, прислонившись к дверце шкафа, и провалилась то ли в дремоту, то ли в полуобморок. В чувство привел громкий разговор в спейсе. Из-за шкафа меня не было видно, я хотела встать, но ехидный голос Эли заставил замереть на месте.
— Лисочка, а где это ты ночевала, а? Морда мятая, кофточка вчерашняя.
— Не твое дело! — зло буркнула Алиса.
Стук каблуков, скрежет отодвинутого стула.
— Девки, а она не Лактионова трахнула часом? — фыркнула Вика. — Вчера висла на нем, а потом следом побежала, когда ушел.
— Видать, у него на нее не встало, — хихикнула Алена. — Поэтому и злая такая.
— Заткнись, ты, корова!
— Да ну! — рассмеялась Эля. — Лактионов вчера весь вечер на Хромову пялился, пока та не свалила. А уж когда пела… Нет, я вам давно говорила, он точно на нее запал.
— Хромова?! — голос Алисы взвился выше кукурузины Лахта-центра. — Я вчера зашла за сумкой, а Хромовой вашей Лисицын здесь вставлял по самые гланды. С распахнутой дверью.
Я встала, одернула юбку и вышла в спейс. Алиса
— Надя! — испуганно вскрикнула Светка.
— Захлопни свою поганую пасть, сучка! — сказала тихо, глядя в Алисины вытаращенные глаза и продолжая улыбаться. — Пока я тебе язык не оторвала и не заставила проглотить.
Отпустив ее, я зашла к себе, взяла заявление и направилась к двери — в гробовой тишине. В приемной положила листок на Ленкин стол и хотела тут же уйти, но из кабинета вышел Денис. Похоже, вселенная решила надо мной всласть поиздеваться.
Взяв мое заявление, он едва ли не втолкнул меня в кабинет и закрыл дверь. Быстро подошел к столу, написал что-то в углу листа и протянул его мне.
— Второго октября?! — рассмотрев, какой датой он пометил «В приказ», я едва сдержалась, чтобы не заорать. — Ты что, издеваешься?!
— Две недели. Все по закону. Отнеси в кадры и иди работай.
Сердце бухало в ребра так, что отдавало в уши. Перед глазами от ярости начали расплываться темные круги. Я подошла ближе, с трудом пропихивая в легкие ставший твердым и колючим воздух.
— Какого черта, Денис?
— Это я тебя хотел спросить, какого черта.
Ледяной взгляд так знакомо сузившихся глаз. Стальной голос, похожий на лезвие остро заточенного ножа.
— Решил отомстить?
— Нет. Закончи все дела, научи Светлану всему, что она должна знать, — и можешь проваливать. К чертовой матери. Двух недель, думаю, как раз достаточно. Надеюсь, совести хватит не брать липовый больничный.
— Совести?! Это ты говоришь о совести?
Меня захлестнуло с головой. Руки чесались схватить что-нибудь и грохнуть об пол.
— Говорю? Знаешь, Надя… после той вчерашней порносцены, которую я наблюдал, мне с тобой вообще говорить больше не о чем, — он отвернулся к окну, и я заметила, как побелели костяшки сжатой в кулак руки. — С тобой говорить? Да к тебе на пьяной козе не подъедешь. Раз попытался, два — ты на меня гавкнула: еще слово, и ухожу. Вчера, когда танцевали, хотел сказать: может, пойдем отсюда. Думал, сядем где-нибудь, поговорим наконец. Да конечно! На хрена? Там же тебя Андрюша ждал. Неужели нельзя было сразу сказать: отвали, Денис, я с ним, оставь меня в покое.
— Я не с ним! — не выдержав, заорала в голос. — Я тебе еще тогда сказала, в первый вечер. Уже три месяца не с ним.
— Да не похоже.
— Да потому что он прилип, как репей!
Я что, оправдываюсь? С какой стати?!
— Тогда в чем дело? — он снова повернулся ко мне и тоже почти кричал. — Я думал, ты из-за него меня отпихиваешь рогами и копытами, как коза. В чем дело?
— Ты совсем идиот, Лактионов? — я с силой хлопнула ладонью по столу, и руку словно током прошило. — Совсем ни хера не понимаешь или прикидываешься? Мне одного женатого мудака по гроб жизни хватило, чтобы тут же начать все то же самое с другим.