Змей
Шрифт:
Но Саймон все-таки знал.
– Это должно сделать вас счастливой, - сказал он. Его темные глаза оглядели ее бесформенное шерстяное платье. Тонкого платья, в котором она попала в плен, уже давно не было, его заменили на обычное, которое носила обслуга замка. Грубо сшитое, из толстой колючей шерсти, но это не имело значения. Оно было теплым.
– Вы ведете себя как монашка уже не один год, - глумился Саймон, похотливо глядя на нее. Ее бедра невольно сжались.
– Теперь вы будете одна.
Белла услышала горький упрек в его голосе. Насколько легче ей было бы, если
Но Белла не могла пойти на это. Не только потому, что каждая мелочь в Саймоне возмущала ее. Коричневые пятна на зубах. Белые хлопья в его жирных темных волосах. Пот, от которого его лицо блестело как рыбья чешуя. Нет, подчиниться ему станет тем, что она никогда не сможет себе простить. С мужем у нее был долг. С Лахланом она по глупости поверила, что между ними нечто особенное. Но с Саймоном она будет продавать себя. И будь она проклята, если она даст подтверждение слухам. Сначала про Роберта, а затем после ее захвата благодаря Россу, про Лахлана.
Беллу не волновало, что люди называли ее шлюхой, она не станет таковой на самом деле.
Так что она пережила холод, голод, и два года бесконечных мучений. Дважды Саймон зашел слишком далеко и чуть не убил ее. После того, как он дал ей испортившуюся пищу, ее сильно тошнило и рвало. В другой раз он наказал ее за неповиновение, отняв у нее одеяла в холодную и дождливую ночь; Белла чуть не замерзла до смерти.
Как и ее бывший муж, Саймон хотел увидеть ее реакцию. Он искал способы, чтобы сломать Беллу. Много раз за два года она хотела уступить. Но одно удерживало ее: дочь. Ей пришлось пройти через это ради Джоан.
– Я слышал, что кельи там маленькие и без окон, - сказал он ехидно. Белла подавила дрожь. Хотя она спрятала свой страх, он все-таки догадался.
– Но вы привыкли к этому, не так ли, графиня?
– Саймон подчеркнул последнее слово, потом хлопнул себя по лбу с преувеличенным чувством. – Ах, да, совсем забыл. Бьюкен умер, и король Эдуард II решил, что вы уже не графиня.
Белла выдержала его взгляд и улыбнулась.
– Да, теперь я всего лишь дочь и сестра главы самого древнего и могущественного из всех шотландских графств.
Лицо Саймона стало багровым. Белла могла быть разведенной женой, и король мог отнять у нее титул мужа, но она все-таки происходила из самой благородной шотландской семьи, и, как таковая, была гораздо выше этого грубого скота.
Когда Маргарет, ее единственный источник известий, несколько месяцев назад рассказала о смерти ее мужа, Белла ничего не почувствовала. Ни счастья, что человек, который желал ее смерти в течение двух лет, встретил свою собственную, ни даже облегчения от понимания, что она никогда не увидит его снова. Ее единственная мысль была о дочери. Джоан была теперь одна. Что с ней?
Смерть Бьюкена наполнила ее еще большей решимостью выйти из этого кошмара и возвратиться к дочери. Чего она никогда не сможет сделать, если примет постриг.
Саймон в три шага пересек небольшую комнату. Он вырвал рукоделие
Белла висела в его руках, как тряпичная кукла. Привыкнув к такому обращению, она не сопротивлялась и не чувствовала страха. Саймон был злым, мерзавцем с грязной душой, который хотел бы избить ее, если бы получил шанс, но самое страшное, на что он осмелился, была грубая хватка и несколько синяков.
Саймон хотел ее изнасиловать, и не раз, как полагала Белла; но, несмотря на варварское наказание, которое для нее придумали английские короли, они, видимо, не потеряли последней связи с цивилизованностью. Ее происхождение защищало ее, и Белла никогда не позволяла Саймону забыть об этом.
Его лицо было так близко, что Белла могла видеть все черные поры на его кривом носу. Она привыкла к его вони, и уже не передергивалась от отвращения, а только морщила нос.
– Вы - просто надменная, бесполезная шлюха. Выставлялись передо мной напоказ, пытались соблазнить меня, забыть мои обязанности. Но посмотрите на себя: бледная, тощая ворона. Я буду рад избавиться от вас.
– Саймон сильно встряхнул ее.
– Но вам лучше усмирить ваш острый язык. Монахини не будут терпимы, я имею в виду вашу греховную гордость.
Если бы у нее хватило сил, она рассмеялась бы. Она соблазняет его? Он терпимый? Несомненно, этот шут на самом деле верил в то, что говорил. Но его слова задели крошечный кусочек тщеславия, которое у нее еще оставалось. Годы заключения нанесли такой же ущерб внешности, как и душе? Белла не видела своего отражения в зеркале больше двух лет.
Но какое значение это имеет в женском монастыре?
Белла не ответила, просто встретила его гнев молчаливым, бездушным взглядом. Саймон ненавидел, когда она делала это. И небо помоги ей, как бы плохо это ни было, что-то внутри нее не могло не игнорировать его.
Это то же самое, что было с мужем.
Саймон оттолкнул ее в сторону, выругавшись.
– Будьте готовы утром. Комендант сам проводит вас.
Белла взяла свое рукоделие, как будто этого неприятного эпизода никогда не происходило.
– Я отправлюсь в монастырь, - сказала она тихо.
– Но никто не может заставить меня принять постриг.
Белла не сводила глаз с иглы, зашивая тунику. На мгновение она подумала, что Саймон ее не слышал. Но брошенный украдкой взгляд из-под опущенных ресниц сказал ей, что он все прекрасно понял. Дрожь пробежала вниз по ее спине. Он улыбался.
Сердце Беллы забилось сильнее, она знала, что за этим последует. У англичан было одно оружие, перед которым Белла была бессильна.
– Это очень плохо, - сказал Саймон. Несмотря на безразличие его тона, Белла почувствовала перемену. Ее победы всегда были недолговечны.
– Я считаю, что сэр Джон пересмотрит вашу просьбу.
Ее сердце остановилось. Белла старалась не реагировать, но его слова мучили ее надеждой.
– Комендант согласился позволить мне увидеть мою дочь?
Позволив своим тюремщикам узнать ее отчаянное желание увидеть дочь, Белла совершила большую ошибку. Они контролировали ее поведение, размахивали обещанием связаться с Джоан, как будто она – заяц, а у нее перед носом висит вкусная морковка.