Золотая свирель
Шрифт:
Лекарь, оказывается, зажег жаровенку и теперь ставил на нее маленький ковшик с темной жидкостью. Комната, куда он меня привел, отчасти смахивала на лабораторию, отчасти на оранжерею. Стол был уставлен баночками, коробочками, ступками и флаконами, так же на нем присутствовали несколько толстых книг, со свисающими лапшой закладками, и вороха разрозненных исписанных листов. Стены занимали стеллажи со всякой всячиной, пространство у окон загромождали ящики с растениями.
— Странно. А я бы поклялся, что некогда знал твою мать… — Ютер откопал на столе пустую
Он смотрел на меня, а я на него, и я видела, как все беспомощнее и испуганней делается его взгляд. Он жалко заморгал. Лицо его как-то скомкалось, брови поползли вверх.
— Леста… — прошептал он одними губами.
— Я тебе кого-то напоминаю?
Холера черная, он узнал меня, но это еще не было причиной открывать карты. Двадцать с гаком лет, однако. Какая такая Леста Омела? Лекарь сглотнул комок и сделал попытку улыбнуться. Придвинулся поближе, жадно разглядывая.
— Да… напоминаешь… Господи, одно лицо! Если бы я увидел тебя ночью в темной комнате… помер бы от страха, честное слово!
— Настолько безобразна? — я засмеялась, разряжая обстановку. Он усмехнулся следом за мной.
— Когда-то… у меня была подружка. Много лет назад. Такая же, как ты. Необыкновенно на тебя похожая. И звали ее так же. Я сперва подумал — ты ее дочь. Но у нее не было детей. По крайней мере, я тогда так думал.
— Забавно, — я подошла поближе. — Каких только совпадений на свете не бывает. И что же случилось с твоей подружкой?
Он отвернулся.
— Умерла.
— Очень жаль.
— Да. Жаль.
Пауза.
— У тебя кипит, — сказала я.
Он очнулся, снял ковшик с огня. Плеснул в чашку, подал мне.
— Что это?
— Горячее церковное вино.
Я отпила глоток. Вино было сладкое и густое — даже лучше того, каким угощал меня на кладбище Эльго. Эх, где сейчас мой адский пес?
— Надо бы такого же дать принцессе. Она потеряла много крови.
— Мораг сейчас лучше не трогать, — покачал головой Ютер. — Она слишком расстроена. Кроме того, уж чего-чего, а вина она и без нас напьется.
— Она говорила о покушениях, о несчастном случае, который случаем не был. Кто-то пытается убить принцессу?
— Выходит, что так. — Лекарь ногой пододвинул мне табурет. — Садись. До рассвета мы все равно никуда не поедем. А спать ложиться бессмысленно.
— Что это был за случай?
— Неделю назад, — Ютер сел, добыл со стола большой квадратный флакон, откупорил его и понюхал. — На охоте. — Он глотнул из флакона, поморщился и воткнул пробку на место. — Подробностей я, конечно, не знаю, я там не был. Молодой Вальревен ранил принцессу копьем. Вроде бы спутал ее с оленем. Хочу заметить, удар тоже был нанесен со спины. Копье порвало ей кожу на левом боку, а так ничего серьезного. Копье было обычное, не отравленное. Ох, проклятье, девушка, на тебя смотреть — только душу выворачивать…
И он снова взялся за флакон.
— И что принцесса? — спросила я.
Лекарь пожал плечами.
—
— А король?
— Найгерт не стал раздувать скандал. Приказал считать это несчастным случаем. Но с Мораг долго беседовал и выяснял, каких еще врагов она нажила на свою голову в последнее время.
— У нее много врагов?
— Боюсь, в Амалере не найдется человека, кто бы хоть раз не пожелал ей самой страшной смерти. И я знаю только двоих, кто искренне не хотел бы, чтобы подобное произошло.
— Вот как? И кто же эти двое?
— Нарваро Найгерт. И ваш покорный слуга. За остальных не поручусь.
— Принцесса упоминала какую-то пряху из башни… Которая предсказала покушение. Кто она?
— А… старуха… — Лекарь хмыкнул, разглядывая ополовиненный флакон. — У нас, как в каждом порядочном королевском замке, есть башня с сумасшедшей пророчицей. Толку от нее никакого. В смысле, он пророчицы, не от башни.
— Но покушение-то было!
— Было. Я думаю — совпадение. Старуха вечно каркает. То мор, то глад, то конец света. Всем пора гробы готовить… Один раз из десяти ее карканье сбывается.
— А кто она такая, эта старуха?
— Прислуга из старой свиты королевы. Ее оставили при замке из жалости.
Мда-а… В такой обстановке искать злоумышленника… Характерец у девы нашей благородной, прости Господи… Вот скажите, что ей вступило — я ведь от верной гибели ее спасла, а она меня в вампиризме обвинила. Вот так, походя, не вникая в подробности… если бы не Найгерт дотошный, и не Ютер… спасибо, хоть в конце словечко за меня замолвила. «Катись в Ракиту»…
— Скажи, Ютер, — я понизила голос, — а что… с королем? Мне показалось, он… болен?
Лекарь некоторое время молча глядел на меня, потом опустил глаза. Откинулся на спинку стула, касаясь столешницы кончиками пальцев. У него вдруг задергалось веко.
Молчание затягивалось.
— Ютер? — окликнула я мягко.
— Головные боли, — глухо выговорил он, не поднимая глаз. — Очень сильные. Последнее время… может, мне кажется, но…
— Участились?
— Да. — Он выдохнул и сморщился, словно раскусил горькую миндалину. — Найгерт держится, не жалуется. Скрывать наловчился, представляешь? Весь зеленый… ходит, улыбается… не ест ничего… Боюсь я…
И замолчал. Словно испугался, что сказанное слово возымеет реальную силу и подпишет юноше приговор.
Я поставила локти на стол и подперла кулаками лоб. У меня тоже болела голова — но я знала причину: обыкновенная шишка. Завтра или послезавтра сойдет как не бывало. А вот Найгерт… Хуже не придумаешь — голова! Со всем остальным я более-менее имела дело, но с мозгами…
— Леста, — после долгой паузы голос у лекаря стал каким-то сиплым. — Леста… Где ты училась?
Этого мне еще не хватало… надежду бедняге подавать… а потом давить ее, надежду эту… Какая холера меня сюда понесла?!