Золотой дождь
Шрифт:
Это произведет эффект разорвавшейся бомбы. Жуликов застигнут на месте преступления, и бежать им будет некуда.
Мы переходим к свидетелям. Я внес в список фамилии буквально всех, имеющих хоть отдаленное отношение к делу.
– Джеки Леманчик больше не служит у моего клиента, – говорит Драммонд.
– Вам известно, где она? – спрашивает меня Киплер.
– Нет. – И это чистая правда. Я обзвонил весь Кливленд с окрестностями, но не нашел и следа Джеки Леманчик. Привлек к розыскам Мясника, но и он потерпел неудачу.
– А вам? – спрашивает его честь Драммонд.
– Нет.
– Значит
– Да.
Драммонду и Т. Пирсу Морхаусу это кажется забавным. Они обмениваются ухмылками. Ничего, посмотрим, кто будет смеяться последним, если нам все-таки удастся найти её. Впрочем, надежд на это мало.
– А как насчет Бобби Отта? – спрашивает Киплер.
– Тоже мало шансов, – признаюсь я. Обеим сторонам разрешено вносить в список любых свидетелей, которые могут быть привлечены для дачи показаний. Кандидатура Отта выглядит весьма сомнительной, однако, если он вдруг объявится, я хочу иметь право вызвать его в качестве свидетеля. По моей просьбе, Мясник пытается разыскать также и его.
Мы приступаем к обсуждению кандидатур экспертов. Я знаю только двоих – доктора Уолтера Корда и Рэндалла Гаскина, администратора онкологической клиники. Драммонд внес лишь одно имя – доктора Милтона Джиффи из Сиракьюса. Я предпочел не брать у него свидетельские показания – по двум причинам. Во-первых, летать в Нью-Йорк довольно накладно, а во-вторых (и это – главная причина), мне известно, что он скажет. Джиффи считает, что операции по трансплантации костного мозга пока не вышли из стадии эксперимента и потому не могут считаться надежным и адекватным метода лечения. Уолтера Корда его высказывания приводят в бешенство, и он сам вызвался помочь мне приготовить вопросы для перекрестного допроса.
Киплер, впрочем, сомневается, что Джиффи привлекут в качестве свидетеля.
Примерно час мы просматриваем документы. Драммонд божится, что его клиент образумился и больше ничего не утаивает. Кто угодно другой счел бы его клятвы искренними, но я убежден, что Драммонд кривит душой. Киплер тоже ему не верит.
– А как насчет запроса истца по поводу суммарного количества полисов, выданных за последних два года, а также количества заявлений о выплате страховой премии за тот же период, и наконец – количества отказов?
Драммонд шумно вздыхает и делает вид, что смущен.
– Мы делаем все, что в наших силах, ваша честь, клянусь вам. Дело в том, что эти сведения разбросаны по многим филиалам в разных штатах. У моего клиента филиалы в тридцати одном штате, семнадцать районных и пять окружных представительств, в связи с чем крайне сложно…
– Неужели у вашего клиента нет компьютеров?
На лице Драммонда отражается полное изнеможение.
– Есть, конечно. Но это не тот случай, когда можно нажать несколько клавиш и получить готовую распечатку.
– Процесс открывается через три недели, мистер Драммонд. Я требую, чтобы эти сведения были представлены.
– Мы прикладываем все усилия, ваша честь. И дня не проходит, чтобы я не напомнил об этом своему клиенту.
– Так поторопите его! – настаивает Киплер, грозя великому Лео Ф. Драммондом пальцем. Морхаус, Хилл и Планк с Гроуном, как по команде, вжимают головы в плечи и съеживаются,
Мы переходим к более щепетильным вопросам. Договариваемся, что процесс займет около двух недель, хотя Киплер по секрету предупредил меня, что рассчитывает уложиться в пять дней. Совещание заканчивается через два часа после начала.
– Теперь скажите мне, господа, не желаете ли вы договориться миром?
Разумеется, я уведомил судью о том, что в последний раз нам предложили сто семьдесят пять тысяч. Известно ему и что Дот даже слышать не хочет о договоренности. Деньги ей не нужны. Она жаждет крови.
– Каково ваше максимальное предложение, мистер Драммонд?
Все пятеро моих противников обмениваются довольными взглядами, словно ожидают драматической развязки.
– Ваша честь, не далее как сегодня утром от моего клиента поступило предложение повысить сумму отступных до двухсот тысяч долларов, – Драммонд пытается придать себе торжественности, но ему это плохо удается.
– Что скажете, мистер Бейлор?
– Мне очень жаль. Моя клиентка категорически против любых договоренностей.
– Она не согласна ни на какую сумму?
– Совершенно верно. Она хочет сама обратиться к присяжным, чтобы весь мир узнал о том, какая участь постигла её сына.
На лицах всей пятерки отражаются шок и недоумение. Они сокрушенно качают головами и цокают языками. Даже судья делает вид, что озадачен.
После похорон мы с Дот почти не общались. Беседовали всего несколько раз, да и то урывками. Она убита горем и, что вполне объяснимо, готова растерзать любого, кто подвернется под горячую руку. В смерти Донни Рэя она обвиняет всех подряд – «Прекрасный дар жизни», систему, врачей, адвокатов, а порой даже меня. Все это я прекрасно понимаю и ничуть её не виню. Деньги страховой компании ей не нужны, и она даже слышать о них не хочет. Ей хочется одного: чтобы справедливость восторжествовала. В последний раз, когда я заскочил к ним, она сказала, стоя на крыльце: «Я хочу пустить по миру этих мерзавцев!»
– Возмутительно! – с негодующим видом произносит Драммонд.
– Суд состоится, Лео, – высказываюсь я. – Готовьтесь.
Киплер указывает на папку, и секретарь тут же подает её. Он вытаскивает из папки списки каких-то имен и раздает нам с Драммондом.
– Это имена и адреса возможных присяжных. Всего их девяносто два, хотя кто-то наверняка переехал или отсутствует по иным причинам.
Я хватаю список и торопливо пробегаю его глазами. Зачем? Людей в нашем округе не менее миллиона. Не рассчитываю же я наткнуться хоть на одну знакомую фамилию? Так и есть – одни незнакомцы.
– Состав жюри мы определим за неделю до суда, так что прошу вас быть готовыми к 1 февраля. Можете ознакомиться с их биографиями, но любые попытки войти в контакт с кем-либо из этих лиц строжайше запрещаются.
– А где их анкеты? – интересуется Драммонд. Каждый потенциальный присяжный заполняет анкету, в которой приведены лишь самые основные данные: возраст, расовая принадлежность, пол, место работы, специальность и образование. Часто это единственные сведения, на которые опирается адвокат, приступая к выбору членов жюри присяжных.