Зовут его Валерка

Костюковский Борис Александрович

Валерка молчит. Кажется, он действительно неправ.

Дядя Саша прошёл в комнату, остановился у окна, побарабанил пальцами по стеклу и, не поворачиваясь к Валерке, сказал:

— Анянову ещё нужно завоевать звание ударника коммунистического труда.

— А разве он не коммунистический? — растерянно спросил Валерка.

— Нет ещё, — сказал дядя Саша, — пока он только дал возможность смене получить это звание, а сам-то он ещё не совсем созрел. Ему ещё много надо, чтобы заслужить такое

звание. Неужели ты не хочешь, чтобы он был лучшим работником?

— Очень хочу, очень. Он и так лучший!

Дядя Саша улыбнулся.

— Ну это ещё вопрос! Но уверяю тебя: если он будет учиться на тройки — ударником ему не быть. Я первый буду против. Вот и решай сам как знаешь.

Телефонный звонок прервал их разговор.

— Слушаю, — сказал в трубку дядя Саша. — Да, да… Спасибо, большое спасибо… Мы тоже рады… У нас в цехе сегодня все чувствуют себя именинниками… Конечно, приятно… Хорошо, хорошо, учтём. Всего доброго…

Дядя Саша положил трубку и не успел отойти от телефона, как снова зазвонили.

— Слушаю, — снова ответил он. — Милан, ты?.. Спасибо, дружище.

Валерка заметил, как смутился дядя Саша, — у него даже шея покраснела.

— Это ты зря. С сознательностью мы немного подкачали. Чего греха таить, я ведь не хотел отдавать тебе эти насосы.

В трубке что-то пророкотало, и дядя Саша засмеялся.

— Значит, ты знал об этом? А почему же твои люди на завкоме не выступили? Ну что ж, спасибо, что поверили нам. Нет, нет, не зазнаемся… Спасибо. Кстати, у меня завтра машина свободна. Если нужно, возьми… Добро, добро, пришлю.

— Дядя Саша, — подбежал к нему Валерка, — это тот Милан?

— Да, тот. Вот за насосы благодарил, сознательными назвал нас. Говорит, что если бы не мы, то они бы план не выполнили. А мы с тобой, дружок, не хотели уступить им насосы. Выходит, не очень-то мы сознательные.

— Но мы же отдали.

— Отдали, когда нас усовестили. Но ничего, не вешай нос! — подмигнул ему дядя Саша. — На ошибках учатся. Мы больше так ошибаться не будем.

— Дядя Саша, мы будем только на четыре и на пять…

Дядя Саша смотрел на Валерку удивлённо. Всегда так у него получается. Сам же затеет какой-нибудь разговор, а потом забывает о нём. Такой он рассеянный, дядя Саша…

— Что — на четыре и на пять? — спрашивает он сердито. — Говори ты толком. У тебя, Валерка, дурная манера говорить обрывками фраз.

Валерка обиделся.

— Ничего не дурная, мы с Аняновым…

— А, с Аняновым! — не дал закончить дядя Саша. — Так бы и говорил. Это другое дело. Что же, в таком соревновании есть смысл.

— Если на четыре и пять, тогда он будет ударником? — интересуется Валерка.

— Обязательно будет, — заверяет его дядя Саша и выходит из комнаты.

Валерка

включает железную дорогу, и поезд бежит по рельсам, ныряя в самодельные тоннели и проскакивая под мостом.

Валерка снова вспоминает Анянова. Ведь это он помог Валерке построить тоннели и мост, он удлинил состав на два вагона. Только вагоны Анянов сделал не сам, а купил их в «Детском мире». Много раз до отъезда Валерки в лагерь приходил к нему Анянов. А вот автокран он сам сделал из консервных банок и из деталей от «Конструктора».

Стрела крана, как настоящая, поднималась, опускалась и разворачивалась вместе с кабиной во все стороны.

Автокраном Валерка грузил на железнодорожные платформы детали от «Конструктора», маленькие легковые машины, сборные домики. Ему хотелось быть машинистом электровоза, водить настоящие составы через большие тоннели. Хорошо бы стать и шофёром автокрана, потому что на нём можно куда угодно ездить и работать на такой стройке, как в Ангарске!

Может быть, он сначала будет работать машинистом, а уж потом шофёром? На стекле его машины будет нарисован точно такой же флажок, как у Толькиного папы. А под флажком так же написано: «Ударник коммунистического труда Валерий Кистенёв».

На электровозах, наверное, таких надписей не делают. Поэтому лучше быть шофёром.

— Дядя Саша! — кричит Валерка. — А машинисты бывают коммунистические?

— Конечно, — отзывается дядя Саша, — сплошь и рядом.

— А у них на электровозе пишут, что они коммунистические?

— Я уже давно никуда не ездил, — говорит дядя Саша, — да и не приглядывался как-то, но думаю, что пишут.

«Значит, можно быть машинистом», — решает Валерка.

Уж тогда-то он будет ездить по всему Советскому Союзу, побывает во всех городах и часто-часто будет приезжать в Крым, к бабушке и к маме.

«Какой ты мне племяш, ты же мой внучек, — недавно написала бабушка. — Мама ещё очень слабая. Раньше чем месяца через три не выпишется. А потом, может, приедем к вам в Ангарск. Очень я о тебе соскучилась. Мама всё спрашивает о тебе, а письма твои держит под подушкой».

Телефон прерывает Валеркины размышления. Он останавливает состав и снимает трубку с аппарата.

— Слушаю, — так же, как дядя Саша, говорит Валерка.

— Здравствуй, Валерка! — слышит он знакомый голос, но ещё не может сообразить, кто с ним здоровается.

— Здравствуйте.

— Узнаёшь?

— Узнаю, — радостно смеётся Валерка.

Это же дядя Петя. И как он сразу не догадался!

— Дядя Саша дома? — спрашивает Петрович.

— Дома. Позвать его?

— Подожди, с ним я успею поговорить. Ты лучше скажи, он тебе спасибо-то сказал сегодня?