. 'Акула пера в мире Файролла-9' 'Право выбора'

Васильев Андрей А.

— И что, были недовольные? — осклабился я — Да и разницы в их поведении особой не было. Что с ним, что без него…

— Оч-чень интересно — Вика сузила глаза — А что еще было?

— А еще… — Мамонт перехватил мой взгляд и замолчал — Все, валите отсюда, я сказал. У вас Новый год, у меня отчеты. Брысь!

— Сдает старик — негромко подтвердила мои мысли Вика на обратной дороге.

— Есть такое — согласился с ней я — Жалко.

— Жалко. Вот интересно — кто займет его место после того, как он уйдет?

Не знаю почему, но эти слова меня покоробили. Нет, по сути все верно, отчетливо

видно, что он сам уже себя приговорил к отставке. А когда человек в такой ситуации опускает руки, его уже ничего не спасет от неизбежного. Как не странно, но прописные истины — они зачастую практически являются аксиомами. Если ты борешься до конца — у тебя есть шанс вылезти из кувшина, как у той лягушки, что из молока масло взбила. А если плюнул на все и решил 'Будь что будет', то вероятнее всего, что ничего хорошего ждать тебе не следует. Применительно к данной ситуации даже уходить можно по-разному. Можно тупо сидеть и ждать, когда придут революционно настроенные хозяйственники и гаркнут 'Кто тут бывший? А ну, с казенной мебели слазь'. А можно все подготовить и уйти так красиво, что никто не и скажет: 'Про Мамонта-то слышали? Сняли его!'. Напротив, все будут судачить о том, что 'А Мамонт-то из 'Столичного' как ушел? Красава!'.

Но Семен Ильич не станет всем этим заниматься, он уже сдался. Жаль. Впрочем, легко судить других. Посмотрим, как ты будешь крутиться, когда под тобой почва пойдет разломами и снизу начнет припекать…

В кабинете слышалась перебранка.

— Господи, ну что за люди? — картинно заломила руки Вика — На пять минут оставить нельзя — сразу начинают собачиться.

— Страха нет — степенно заметил Жилин.

— Да что, мне их бить? — возмутилась Вика.

— Штрафовать — посоветовал Сергей — Это эффективней.

— Кстати — да — задумалась Вика — Это конструктивно.

— Только не говорите, что это мой совет — попросил Сергей — Отравят, чего доброго.

Шумели все те же — Соловьева и Шелестова. Они стояли друг напротив друга и напоминали двух базарных торговок, впечатление портили только дорогие платья. Неподалеку от них сидела на стульчике маленькая Таша, которая с любопытством созерцала скандал, болтая ногами и поедая 'оливье' прямо из салатницы, парни сгруппировались в другом углу, явно болея за Шелестову. Даже Петрович оживился.

— Слушай, я знаю, кого ты мне напоминаешь — ехидно улыбаясь сказала Елена багровой от злобы Соловьевой.

— Ну и кого? — раздула ноздри и сжала кулаки та.

— Высуни язык — внезапно попросил Шелестова.

— Чего? — глаза Соловьевой чурть не выскочили из орбит. Уж не знаю, кого Лена имела в виду, мне наша мисс 'Прыщ' напомнила вареного крабика. И цветом похожа, и лицом…

— Язык высуни — уже спокойным тоном попросила Шелестова — Слушай, тебе чего, трудно?

— Ты офигела? — сбавила обороты и Соловьева — Может, еще и глаза закрыть?

— Глаза — не надо — помотала головой Елена.

— Да ладно тебе, высуни — облизала ложку Таша — Мне уже интересно стало, на кого ты похожа.

— И нам — подали голос питекантропы (в моей лично шкале парни продолжали расти. К лету, даст Бог, до кроманьонцев дойдем).

— И мне — добавил от себя я — Хоть это и непедагогично.

— Ну, ладно —

Соловьева неуверенно моргнула и высунула язык.

— Точно, один в один! — Шелестова хлопнула ладонью о ладонь — Я тут недавно кино одно старое смотрела, по войну и немцев, так там у одного фашиста в концлагере овчарка была, так она — вылитая ты!

— Уффф — скрюченные пальцы Соловьевой чуть не прошлись по щекам Шелестовой, та чудом увернулась. Я перехватил тощее тело визжащей от гнева девицы и с трудом стал ее удерживать. Она брыкалась, вопила и обещала порвать Елену на кучу тряпочек.

— Шеф, и как она на ощупь? — поинтресовалась виновница скандала — Тоща? Ребриста?

— Как батарея — чисто на автомате вырвалось у меня, я даже не понял, как. Ну, а что? И вправду все ребра можно пересчитать.

Соловьева угомонилась и завсхлипывала. Видно, запал у нее кончился.

— Вы как хотите, Харитон Юрьевич, а я этого так не оставлю — официальным тоном заявила Вика — Я составлю докладную записку, в которой будет отмечен тот факт, что сотрудник Шелестова (Елена встала по стойке 'смирно' и по-американски козырнула) регулярно дестабилизирует коллектив, парализуя его нормальную жизнедеятельность. Регулярно!

— Регулярно нас всех только понос пробивает — печально отметил я — Да и то, если съесть чего-нибудь не то. Сволочи вы все, родимые сотрудники. Я бросил все, отпросился у больших начальников, приехал к вам, чтобы выпить, закусить, посидеть с вами — а у вас тут все, как всегда. Одна плачет, вторая козлит, третья из общей посудины салат в одно лицо хомячит.

Таша посмотрела на ополовиненную плошку и скорчила забавную гримаску — ну да, мол, хомячу. Вкусно же? И снова запустила ложку в емкость.

— Ладно, Мэри, извини — Шелестова поняла, что перегнула палку и подошла к всхлипывающей Соловьевой — И чего мы с тобой не поделили? Ну ладно я, у меня язык как помело, но ты-то чего подорвалась?

Соловьева отмахнулась от нее, но Ленка положила ей руку на плечо.

— Пошли, подруга, жахнем мартиньки или даже водочки — бодро предложила она хлюпающей носом Мариэтте — Гони ее прочь, тугу-печаль, перевернется и на нашей улице грузовик с карамельками! Виктория Александровна, да не смотрите вы на меня так, напишите вы свою докладную, куда она денется? Просто шеф прав, все это можно отложить на потом. Сегодня — праздник, так давайте уже сядем за стол, пока Таша все не стрескала. А ну, поставь салатницу на место! Что ж ты за проглот такой малоразмерный?

Стопроцентная реакция и мимикрия. Только позавидовать могу.

— Правильно — подключился к мизансцене Жилин — Я голодный, как волк. Хочу салатов, колбасы, сыру и мандаринку!

— И выпить — хором из угла сообщили Стройников и Самошников.

Конфликт был забыт, Мариэтта покинула мои объятия, у Таши отобрали полупустую салатницу и, на всякий случай, ложку, загрохотали стулья, хлопнула дверь холодильника (надо же, когда купили? Я и не заметил), зазвякали бутылки.

Единственные, кто не участвовал в этом действе были мы с Викой — я ждал, пока все рассядутся, на лице же моей женщины застыла нехорошая улыбка. Зная характер Вики не понаслышке, я понял, что в ее голове родился какой-то очень коварный план.