. 'Акула пера в мире Файролла-9' 'Право выбора'

Васильев Андрей А.

— Я не доверяю ему, мастер Хейген — Назир все понял, но у него явно было на этот счет свое мнение — Пикси очень коварны.

— Кто???? — возмутился Тристан — Мыыыы? Да пикси самые милые и тихие существа в Раттермарке, если бы не вы все, то мы занимались бы наукой и исскуством, разводили бы цветы и кроликов!

— Да ты что? — хмыкнул я.

— Ну да! — с горячностью влюбленного юноши заверил меня он — А так приходится разводить вас…

— Ладно — повернулся я к ассасину — Назир, отведи Миха вон, в кабак, купи ему эля. Я скоро буду. На, держи золотой.

— Как скажете — склонил голову

ассасин, цапнул у меня с ладони монету, после же коротко глянул на Тристана — Я не предупреждаю, я просто ставлю тебя в известность — если с мастером Хейгеном что-то в мое отсутствие случится, винить в этом я буду тебя, и легкой смертью ты не умрешь. Клянусь в этом камнем Аль-Када и именем старца ибн Ладды.

— Да не случится с ним ничего — похоже, что эта клятва Тристана впечатлила — Тем более, что мы с ним старые знакомцы.

— Я сказал — ты услышал — безразлично ответил ему Назир, подошел к брату Миху, поднял его и повел к дверям стоящего неподалеку кабака с задорной вывеской, на которой бородатый северянин разрывает на две части оленя, на голове которого почему-то растет вишневое дерево. Интересно, что такое пил художник, когда ее малевал?

— Отродясь не видел картины забавнее — Тристан ткнул пальцем в удаляющуюся парочку — Отродье ибн Кемаля тащит в кабак чернеца Юра. Если кому расскажу — не поверят. Я бы и сам не поверил, кабы не видел своими собственными глазами.

— А что в этом такого? — удивился я.

— Смеешься? — Тристан надул щеки и хлопнул по ним ладонями, издав омерзительный звук — У них полянка одна и интересы одни, вот только косить с этой полянки пшеничку для прокорма каждый предпочитает в одиночку, и делиться ей никто не хочет.

Вот тебе и раз. Удивил.

— А ты этого не знал! — захихикал пикси — Глупый, глупый мальчик Хейген. И все-то его дуют, прямо как бычий пузырь. Он-то себя полагает шестеркой, а на деле он просто грань игральной кости — и не более того.

— Не перегибай — попросил я Тристана — Никем я себя не полагаю.

— Ой, да ладно — отмахнулся пикси — Я и своему обалдую говорю, чтоб он с тобой не связывался, потому как проблем от тебя будет куда больше чем пользы, жаль вот только он меня не слушает. Ты же влез во все гнилые дела, которые только есть в Раттермарке, и везде ты в результате окажешься крайним. Когда ты выполнишь все то, что тебе предназначено и чего от тебя ждут, то одни объявят за твою голову награду, другие захотят ее получить, а все остальные отвернутся, потому что никому не нужны те, кто сможет потребовать награду за хорошо выполненную работу. И еще — имей в виду, что для одних возможно ты станешь героем, а для других наверняка окажешься злодеем, но и в том, и в другом случае ты будешь всем нужен только мертвым. Объяснить почему?

— Объясни — мрачно сказал я.

— Потому что в живом виде и великие герои, и великие злодеи неудобны для обитающих на белом свете — пикси достал из сумки круглые очочки, нацепил их на нос и стал похож на лектора — Они напоминают всем остальным об их несовершенстве, об их неполноценности и невозможности стать такими же, как они. Поэтому героев и злодеев проще сначала убить, через некоторое время вознести на постамент в виде памятника, а после, умиляясь от собственной душевности и благородства,

носить к нему цветы, приводить молодоженов и произносить речи, начинающиеся со слов 'И сколько бы он еще успел, кабы не нелепая смерть'. И еще непременно говорить о том, что память о них всегда будет жить в наших сердцах и пока жива наша земля, мы будем о них помнить. Правда непосредственно ты в этом аспекте можешь не волноваться

— Почему?

— Я говорил о великих героях, а ты на такого не тянешь — пикси хихикнул — Ты герой заурядный, стал по собственному недомыслию и недалекости, и потому с тобой все будет проще. Тебя просто прирежут, а после зароют в какой-нибудь яме на краю свалки и сделают вид, что не было такого Хейгена на свете вовсе.

— Все? — хорошего настроения как не бывало. Вот же пакость крылатая, а?

— Нет — растянул рот в улыбке Тристан — Это я тебе рассказал так, для поддержания разговора.

— Спасибо, прямо душевно вышло — зло ответил ему я.

— Вот и напрасно ты обо мне плохо сейчас думаешь — укоризненно произнес Тристан — Я-то тебе правду говорю, а остальные врут в глаза.

— Все? — саркастично поинтересовался я.

— Не все. Но многие — пикси снял очки с носа, дыхнул на них, потер о рукав рубахи и снова надел — А вот я не вру. И мой повелитель не врет. Не такие мы по своей сути, понимаешь?

— Вот тут ты перестарался — сморщил я нос — Грубо работаешь.

— Не понимаешь — как-то даже печально сказал Тристан — Ну да ладно, придет время — продолжим эту беседу. На, держи.

Он бросил вниз какой-то блестящий предмет, и я рефлекторно подставил руки, чтобы его поймать.

— Это тебе подарок — пояснил пикси — Не от меня, я-то считаю лучшим подарком добрый совет, а потому я тебя только что одарил на ближайшие лет десять. От всей души и чистого сердца.

— Неожиданно — покачал я головой — А я даже и не подумал…

— Это твое нормальное состояние — перебил меня Тристан, доставая из кармана штанов конфету в пестром фантике и разворачивая ее — Ты в нем живешь. Ладно, полечу я, дел еще полно. Да, чуть не забыл, вот еще что. Велено тебе передать, что на ту вещь, за которой ты гоняешься, есть и другие охотники. Берегись их.

— Да что за привычки говорить загадками! — возмутился я — О какой вещи речь?

— Батюшки мои — вытарашил глаза Тристан, одну руку вытянул вперед, другой засунул конфету в рот и неразборчиво продолжил — Пфинцесса Тифунуэль с пфинцем Фаспи идут!

— Чего? — обернулся я, никого там не увидел и снова развернулся к пикси.

В воздухе никого уже не было, только пестрый фантик медленно опускался на землю.

Нет, пикси это зло. Назадают кучу загадок и смоются конфеты жрать, а ты потом думай.

Я пнул ногой горку снега, на которую упал фантик и было сжал кулак, чтобы погрозить им небесам, но тут мне в ладонь впились острые грани предмета, который я поймал и про который как-то сразу и забыл, тонкого и при этом прочного.

Это было золотое перо. В самом прямом смысле. Не в смысле — 'писчее перо' и даже не нож, который в жаргонной речи тоже называют 'пером'. У меня на ладони лежало потрясающе искусно сделанное золотое перо, вроде как лебединое или голубиное, я не знаю, не разбираюсь я в этих нюансах