. Крушение Америки .Заговор
Шрифт:
Подполковник Борзов ввел уже бывшего акима области Лернера в теперь уже бывший его кабинет и отпустил сопровождавших его десантников.
— Господин Лернер, буду откровенен. Когда-то я относился к вопросам национальной принадлежности индифферентно, но после того, что сионократия сделала с Россией, я твердо убежден, таких как вы нужно уничтожать, как бешеных, ненасытных и алчных собак, со всей беспощадностью на всех континентах, а еще лучше сжигать, чтобы даже пепла не осталось. Везде, куда вы проникаете, там возникает рознь, кровь, коррупция, ложь и аферы. Вы не жалеете и свой
Я с удовольствием оторвал бы вам голову, свершив возмездие за сотни тысяч ограбленных вами людей, оставленных умирать в нищете и безысходности, но, к сожалению, у государства к таким персонам, как вы, есть определенный счет. Сейчас я буду задавать вопросы, а вы отвечать. Отвечать правдиво, так как я не люблю ни шуток, ни лжи.
Итак, вопрос первый. Какое количество долларов вами вывезено за границу и в каких банках они находятся?
Мысли Семен Григорьевича закружились, как в беличьем колесе. Он уже догадывался, что город, видимо, захвачен десантниками России, но даже и предположить не мог, что во всех русских областях Казахстана аналогичная ситуация. Поэтому мысли наскакивали одна на другую, не давая сосредоточиться для ответа на заданный вопрос. А ответить надо было так, чтобы продлить неопределенность его беседы с этим подполковником, до того момента, пока о случившемся в Усть-Каменогорске не узнают в Акмоле и Алма-Ате.
Борзов быстро понял смысл затяжки с ответом и поэтому добавил:
— Чтобы лишить вас каких либо иллюзий, могу сообщить. В настоящий момент четырнадцать областей русской части Казахстана заняты нашими войсками и с этого дня навечно возвращаются в лоно России. Более того, вчера вечером в Алма-Ате была взорвана бомба или взрывчатка в президентской резиденции. И президента и его окружение разорвало на куски. А ваш покровитель Айзенберг тоже погиб. Кто совершил этот акт возмездия за ограбленный и поруганный народ, мы пока не знаем. Кроме этого, мы знаем о вашем израильском гражданстве, хотя вы тщательно и скрывали этот факт даже от своих покровителей.
— Я жду ответа, — вдруг грозно прикрикнул Борзов после тихой речи. Лернер был шокирован услышанным. Потеря близкого друга и покровителя, а также гибель президента, если это было правдой, делали его полностью беззащитным, и он решил поступиться малым, дабы сохранить большое.
— Хорошо, я скажу правду, — произнес Лернер, все мои деньги хранятся в Тель-Авивском банке, выдавая свой вклад в Израиле он понимал, что оттуда России получить его деньги будет невозможно. Израиль никогда не выдавал не только наворованные его гражданами-уголовниками деньги у других народов, но и даже своих граждан-преступников, игнорируя при этом все нормы международного права.
Борзов не удивился этой лжи, он понимал и хорошо знал таких людей, их повадки и трусость. Он вытащил пистолет, снял предохранитель и, глядя в расширяющиеся от ужаса глаза Лернера, выстрелил в его колено. Дикий вопль разнесся по всему этажу. В кабинет вскочил десантник, дежуривший у входной двери. Но Борзов его успокоил:
— Все в порядке Коля, быстро приведи врача, а то вот господин Лернер решил поиграться с пистолетом и нечаянно прострелил себе колено. Когда десантник вышел, Борзов, не обращая внимание на стоны Лернера, сказал ему:
— А
Через десять минут Лернер очухался. Сделанная врачом жесткая повязка остановила кровотечение и зафиксировала сустав, а укол двух кубиков бодрамобила быстро вернул ему силы и снял дикую боль.
Борзов придвинул Лернеру лист бумаги, тот молча взял его и похолодел. Это была копия его счета из Люксембургского банка на 63,5 миллиона долларов. Не давая ему опомниться, Борзов положил перед ним телефон сотовой связи, а связь после пяти часов тридцати минут уже снова подключили, и сказал:
— Может, хотите переговорить с Тель-Авивом, со своей женой? Этот вопрос как током ударил Семена Григорьевича, он поник головой, но не стал брать в руки телефон.
Борзов взял телефон и сказал Лернеру:
— Вы, видимо, не знаете, но вашей жены и детей нет на роскошной двухэтажной вилле под Тель-Авивом.
— Где моя жена, где дети? — не выдержав, воскликнул Лернер. Бронзов набрал номер телефона и протянул его Семен Григорьевичу. Он схватил трубку и услышав голос жены, запричитал:
— Роза, Розочка, где ты? — Но на том конце связи телефон отключился.
— Не волнуйтесь, ваша жена и дети в Израиле, но не в Тель-Авиве, а в окрестностях Хайфы. Их жизнь зависит только от вас. Вы нанесли огромный ущерб нашей стране, ибо я не отделяю русские земли Казахстана от России. По вашей вине от холода и голода умерли тысячи людей, сотни тысяч вы навсегда сделали нищими. Но настал и ваш черед держать ответ.
К сожалению, государство у нас очень либеральное к таким ублюдкам, как вы. Вам и вашей семье сохранят жизнь в обмен на возврат награбленных вами денег, если это делается добровольно, без утайки и в полном объеме. Тогда, после завершения всех операций, на одном из ваших счетов вам оставляется двести тысяч долларов, а вас депортируют из страны без судебного разбирательства.
По мне же, лучше бы вам ничего не возвращать, тогда бы я с большим удовольствием приказал утопить вас в Иртыше, как в гражданскую войну вы топили в прорубях лучших людей России, — сказал весь побелевший от ненависти Борзов, даже не глядя на трясущуюся от страха тварь.
Лернер понял, что лучше остаться живым с двумя сотнями тысяч долларов, чем умереть страшной смертью и приговорить к смерти семью, оставив в разных банках и неизвестно кому 410 миллионов долларов. Три часа с Лернера снимали показания о его счетах, аферах, и о тех, кто замешан в этом, кто помогал в Казахстане, России, заграницей…
15.
9 октября 1999 года, Греция, Афины.
Поезд номер тридцать семь из Салоник прибывает на вторую платформу, — прощебетал мягкий женский голос сначала на греческом, а потом на английском языках.
Через минуту из седьмого вагона вышел среднего роста и спортивного телосложения, элегантно одетый молодой то ли японец, то ли кореец, с гладко зачесанными назад смоляными волосами, небольшими и аккуратно подстриженными усами, в дымчатых, с крупными линзами очках и небольшим черным дипломатом в руках. Это был Текильбаев. Но если бы его попросили предъявить документы, то оказалось бы, что это врач из казахского города Караганда, Аскар Токуханов, путешествующий по Европе.