...И белые тени в лесу
Шрифт:
Лидию глубоко потрясло это сновидение. Все в нем было как наяву. Она стала думать о том, где бы найти подходящее место, чтобы их души могли побыть наедине. Но она смутно себе представляла, что имела в виду мать, и в конце концов интерес к собственным детям возобладал в ней, а про сон было забыто.
Но покойница не желала оставить ее в покое. Она явилась снова, и на этот раз сон был еще более явственным. Мать чувствовала себя глубоко несчастной, душа ее изнемогла от тоски по дочери, она упрекала Лидию за то, что она забыла о ее просьбе.
Когда та спросила ее, где бы ей хотелось встречаться, мать ответила, что Лидия
– Ты же помнишь, как я жаждала чистого сердца? – нашептывала она во сне. – Поэтому розы должны быть белыми.
На следующий день Лидия немедленно приступила к делу. Она выбрала тихое место, заказала отовсюду черенки роз. Позабыв обо всем на свете, она с утра и до позднего вечера работала в саду. Но тут дети заболели, им хотелось побыть с матерью, и у Лидии не осталось времени, чтобы заниматься садом.
Мать снова пришла к ней во сне, теперь она была угрожающе реальной. Лидия, думая только о детях, собрала все свои силы, она сопротивлялась, как только могла. Сейчас дети были для нее важнее, чем розовый сад.
И тогда мать склонилась над лежащей в кровати Лидией, и та почувствовала, будто сердце ее сжимает ледяная рука, а покойница, поблескивая горящими глазами, заклинала ее не покидать свою мать еще раз – как она уже сделала это, когда та была жива. Таких мучений она просто больше не выдержит. Она разразилась рыданиями, и плач ее леденил кровь, он был таким же ужасным, как и при жизни. Лидию охватило безграничное отчаяние, какое она испытывала ребенком, когда стояла под дверью и слушала, как плачет мать. Страх пронзил ее до костей, когда она поняла, что может снова утратить любовь своей матери, и она свято и трепетно поклялась, что отныне будет думать только о розовом саде, и тогда их несчастные души смогут встретиться вновь. Мать успокоилась. Во сне Лидия достала носовой платок и вытерла слезы с лица покойницы.
Наутро Лидия была очень взволнована. Дети по-прежнему болели, ей надо было ухаживать за ними, но она о них и не вспомнила. Тогда Амалия и решила выяснить, что происходит. Лидия показала ей платок, который до сих пор был мокрым от слез. Амалия попыталась убедить ее, что это могли быть ее собственные слезы, но Лидия и слышать ничего не хотела. Самое странное, что от платка исходил легкий аромат духов ее матери – при жизни она всегда пользовалась этими духами, а с тех пор как она умерла, больше в замке таких ни у кого не было.
– Тогда я наконец поняла, – сказала Амалия, – что эта женщина, этот мятежный дух, будет преследовать Лидию бесконечно и доведет ее до сумасшествия, если она не исполнит ее воли.
Как бы то ни было, но покойная мать из потустороннего мира по-прежнему имела власть над своим несчастным ребенком, даже долгое время спустя после смерти.
Поначалу Амалия была против розового сада. Ей казалось, что эта идея с белыми розами – чистой воды вздор. Теперь она смотрела на дело иначе. Она поняла, что если желание покойной не привести в исполнение, то кошмару не будет конца. И сделать это надо как можно скорее, поэтому Амалия стала всячески поддерживать и подбадривать Лидию, она помогала ей, когда выдавалось свободное время, но главным образом занималась детьми, так что Лидия могла о них не беспокоиться.
Лидия исполнила свое обещание, она отдавала саду все свое время, и дело быстро близилось
Если она тотчас не отсылала детей обратно в замок, насекомые начинали злобно виться вокруг, хотя обычно они мирно жужжали среди цветов. Однажды Арильда очень больно укусила оса, а за Розильдой погналась пчела. Но как только Лидия оставалась в саду одна, там снова воцарялось спокойствие. Аромат роз вновь становился свежим и, подобно бальзаму, проливался на ее измученную душу.
Лидия знала: таким образом мать дает ей понять, что в саду они должны оставаться наедине. Никто не имеет права приходить сюда, ибо среди роз встречаются их души.
Что в действительности происходило во время этих встреч, Амалия так никогда и не узнала.
– Да я и не пыталась узнать! – сурово сказала она.
После того как вырос этот сад, замок и стали называть Замком Роз. Розы расцветали на радость будущим поколениям Стеншерна – за этот дар они должны были благодарить не только Лидию, но в равной мере и ее мать. Лидия горячо настаивала на том, чтобы никто об этом не забывал.
Примерно в то же время Амалия услышала от Лидии, что та должна умереть молодой. Было ли это решение ее матери или плод воображения самой Лидии – Амалия не знала.
При жизни мать Лидии частенько вздыхала, повторяя, что родилась не в то время. Поэтому ей так неуютно в этой жизни, и поэтому ни один человек на свете не понимает ее по-настоящему. Душа ее слишком прекрасна и чувствительна для этой жизни, мать утверждала, будто она «не такая, как все». И пыталась выразить свое «душевное состояние», как она любила это называть, особой манерой одеваться.
Манера состояла в том, что она одевалась либо в белые платья, либо в черные. Когда она хотела показать окружающим, как близка к смерти, как устала и насколько разочаровалась в людях, она надевала черное.
Но если она собиралась продемонстрировать свое бесконечное стремление и надежду хоть раз в жизни повстречаться с родственной душой, обрести чистое сердце – тогда она надевала белое.
Летом она всегда носила пышные белоснежные одеяния, украшенные живыми цветами. На голове у нее красовался венок. У нее была стройная фигура и красивая осанка, но она всегда ходила, слегка наклонив голову, словно ее тонкая шея невольно сгибалась под тяжким бременем мыслей, омрачавших ее прекрасный лоб.
Мать пыталась и Лидию приучить одеваться подобным образом. Лидия подчинялась, хотя весьма неохотно, а когда вышла замуж, то стала носить те платья, которые нравились ей самой. После смерти матери она продолжала одеваться по своему собственному усмотрению.