...И в трещинах зеркальный круг
Шрифт:
Джим засмеялся:
– В это мясо зубы можно вонзать смело. Интересно, почему твоя мисс Марпл сказала, что меня надо подкормить? Когда я приходил к ней чинить полку в ванной, она решила, что у меня изможденный вид?
Теперь засмеялась Черри.
– Знаешь, что она мне сказала? «У вас красивый муж, моя дорогая. Очень красивый». Прямо как из романа, какие частями читают по телевизору.
– Надеюсь, ты с ней согласилась? – ухмыльнулся Джим.
– Я ответила, что муж у меня ничего.
– «Ничего»! По-моему, это слегка
– А потом она добавила: «Дорогая моя, вы должны как следует ухаживать за вашим мужем. Как следует его кормить. Мужчине нужно много хорошего, отлично приготовленного мяса».
– Что верно, то верно!
– А еще она сказала: «Обязательно готовьте ему сами, а не пичкайте его всякими полуфабрикатами, которые только надо в печке разогреть». Вообще-то я этим и не злоупотребляю, – тут же оправдалась она.
– Ну, иногда можно, – разрешил Джим. – Эти полуфабрикаты на вкус очень разные.
– Лишь бы ты обращал внимание на то, что ешь, – сказала Черри. – И не слишком увлекался этими своими стратостатами и прочими моделями. И не говори мне, что этот набор ты купил в подарок своему племяннику Майклу на Рождество. Это ты купил игрушку себе.
– Он до нее еще не дорос, – извиняющимся тоном проговорил Джим.
– Знаю, ты хочешь провозиться с этой штукой целый вечер. Может, послушаем музыку? Ты купил пластинку, которую все нахваливал?
– Купил. Чайковский – «Тысяча восемьсот двенадцатый год».
– Бравурная такая музыка, будто идет битва, да? – спросила Черри. Она скорчила гримасу. – Наша миссис Хартуэлл тебе за это спасибо не скажет. Ох, эти мне соседи. Мочи нет их терпеть. Все время скулят и жалуются. Даже не знаю, кто из них хуже. То ли Хартуэллы, то ли Барнаби. Хартуэллы иногда барабанят в стену без двадцати одиннадцать. Это уж слишком, ведь еще не поздно! Даже телевидение и Би-би-си так рано не заканчивают. А нам, значит, нельзя музыку послушать? Только и знают: сделайте, пожалуйста, потише!
– Такую музыку нельзя делать потише, – авторитетно заявил Джим. – Если мало мощности, пропадает весь эффект. Это любому дураку известно. Для тех, кто любит музыку, это азбучная истина. Между прочим, их кошка все время наведывается в наш сад и раскидывает мои любимые клумбы.
– Если честно, Джим, мне здесь жуть как надоело.
– В Хаддерсфилде ты не очень тяготилась соседями, – заметил Джим.
– Там все было иначе! – воскликнула Черри. – Там мы были сами по себе. А если что приключится, знаешь, что тебе помогут, да и ты готов помочь другим. Но в чужую жизнь никто не совался. А в таких новых застройках людям почему-то не дают покоя их соседи. Наверное, потому, что все мы здесь – приезжие. Сколько здесь сплетен, пересудов, жалоб – с ума сойти! В настоящих городах людям просто не до этого.
– Да, радость моя, может, ты и права.
– Тебе-то здесь нравится?
– Работа подходящая. Да и дом новехонький. Тесновато, правда, не могу как следует развернуться. Мне
– Сначала мне тут понравилось, – сказала Черри. – А сейчас сомнения берут. Дом вроде бы ничего, и синий цвет радует глаз, и ванная – загляденье, но люди… Что-то тут носится такое в воздухе… Нет, есть вполне симпатичные. Я тебе говорила, что Лили Прайс со своим Харри разбежались в разные стороны? Помнишь эту дурацкую историю, когда они пришли дом смотреть? И она чуть из окна не выпала? Так она потом сказала, что Харри даже не шевельнулся, так и стоял как истукан.
– И слава богу, что она от него убежала. Мерзавец – каких мало, – заметил Джим.
– Раз ребенок скоро появится, значит, надо замуж, да? Совсем не надо. Он на ней и жениться-то не хотел. Не шибко он симпатичный. И мисс Марпл так сказала, – добавила Черри задумчиво. – Самой Лили. Лили решила, что старушка совсем сбрендила.
– Мисс Марпл? Я и не знал, что она его вообще видела.
– Видела, она как раз в тот день здесь прогуливалась и упала, а миссис Бэдкок помогла ей подняться и завела к себе. Как думаешь, у Артура и миссис Бейн что-нибудь получится?
Джим, чуть нахмурившись, взял в руки часть стратостата и сверился со схемой сборки.
– Мне неприятно, когда ты меня не слушаешь, – проворчала Черри.
– Что ты сказала?
– Артур Бэдкок и Мэри Бейн.
– Господи, Черри, да его жену только похоронили! Ох, женщины! Я слышал, у него сейчас с нервами совсем никуда – прямо подскакивает, если к нему обратишься.
– Вот уж странно. Никак не думала, что он будет так переживать. А ты?
– Убери, пожалуйста, все с этого края стола, – попросил Джим, не проявляя даже мимолетного интереса к делам соседей. – Тогда я смогу попросторнее разложиться.
Черри горестно вздохнула.
– Чтобы в этом доме на тебя обратили внимание, – язвительно сказала она, – надо как минимум быть турбореактивным двигателем. Жизни нет из-за этих твоих моделей!
Составив на поднос остатки ужина, Черри понесла его к раковине. Мыть посуду она не любила и оттягивала эту неизбежную процедуру до последней минуты. Вывалив посуду в раковину, она накинула вельветовую куртку и вышла из дому, бросив через плечо:
– Забегу к Глэдис Диксон. Хочу взять у нее выкройки из журнала мод.
– Давай, давай, старушка. – И Джим снова занялся моделью.
Метнув ядовитый взгляд в сторону соседской двери, Черри прошла мимо, свернула за угол на Бленхейм-клоуз и остановилась у дома номер 16. Дверь была открыта. Черри постучала, вошла в холл и позвала:
– Глэдис? Ты дома?
– Это ты, Черри? – миссис Диксон выглянула из кухни. – Она наверху, в своей комнате, что-то там кроит.
– Ладно, я поднимусь.
Черри вошла в маленькую комнату, там Глэдис, пухленькая простушка, раскрасневшись, стояла на коленях с булавками во рту и колдовала над бумажной выкройкой.