...Имеются человеческие жертвы
Шрифт:
Работы Турецкому в городе было еще навалом. Его по-прежнему берегли и охраняли, поскольку никто не мог поручиться, не захочет ли кто-нибудь из ближайших подручных Клемешева или «серого фюрера» организации «Долг» Нелюбина расквитаться с этим «важняком» за смерть первого и арест второго.
Но сам Александр Борисович словно утратил страх, ему до смерти надоело прятаться в укрытиях. Какая-то интуиция подсказывала, что опасность миновала. Да и Коренев подтверждал это: как сообщали его тайные источники в уголовной среде, оставшиеся на свободе солдаты бывшего мэра тоже вздохнули свободнее, и сейчас им было уже не до Турецкого. Все они были заняты своими
Наконец, кому-то пришло в голову просить Турецкого выставить свою кандидатуру на губернаторских выборах. И если первое сообщение об этом он воспринял скорее как розыгрыш или анекдот, в котором он фигурировал уже в качестве фольклорного персонажа, то когда об этом вполне серьезно заговорили известные в городе журналисты и комментаторы, Александр Борисович поначалу призадумался, у кого не все в порядке с головой — у него или у них, а после и вовсе испугался.
Кульминацией стала прозвучавшая, как взрыв бомбы, полосная публикация в ежедневной газете «Степной край», еще недавно проплатовской, а ныне занявшей сугубо нейтральную позицию.
Статья была озаглавлена «Народный следователь». В ней Турецкий представал чуть ли не ангелом без крыльев, прирожденным борцом с язвами общества и защитником угнетенных, этаким Робин Гудом без страха и упрека, сумевшим чуть ли не в одиночку перевернуть всю ситуацию в огромном регионе и спасти миллионы обездоленных из лап ненасытной мафии. Вывод же из этого устрашающего панегирика делался такой: поскольку и город, и область оказались не способными выдвинуть в нужный момент действительно достойную и реально избираемую фигуру, стало быть, ей теперь и нужен варяг, человек со стороны, который «придет и будет княжить и володеть над нами».
— Ну что, кандидат? — подначивал его Грязнов. — Гляди-ка, не сегодня-завтра окажешься князем Турецким!
— Суровые дела! — отмахивался Александр Борисович. — Тикать надо, вот что, тикать! А то ведь ухватят и силком на трон приведут. Русь-матушка, она такая!
В связи со всем случившимся в Степногорске за последние месяцы, а также глубоким кризисом правоохранительной системы в регионе для наведения порядка в подчиненных им местных ведомствах прибыли высшие руководящие персоны силовых ведомств: новый министр внутренних дел Пашков, Генеральный прокурор России Малютин и директор ФСБ Корсаков. А также первые лица Управления по борьбе с экономическими преступлениями и Налоговой службы.
Разумеется, отправились встречать в аэропорт высокое начальство, хотя первые лица, по совести говоря, меньше всего интересовали что Турецкого, что Грязнова. Тем же спецрейсом должен был прилететь и Меркулов, а вот с ним обоим друзьям увидеться хотелось ужасно.
И когда он спустился по трапу и некоторое время «для протокола» потолкался в толпе встречающих, а потом выбрался из вельможно-сановной кучки и подошел к ним, первое, что они услышали от него, было:
— Ну, дорогие мои, понаживали вы себе друзей! Вас же теперь, особенно тебя, Александр Борисович, ни один город, ни один регион на порог не пустит! Заставы выставлять будут! Ну что, устал? Еле жив, поди?
— Вот это в точку, что еле жив, — сказал Грязнов. — Раза три на том свете побывал.
— Вы хотя бы понимаете, что вы сделали? — спросил Меркулов уже серьезно, без обычной легкой усмешки. — Вы ведь не просто местную мафию разгромили, вы показали всей стране, что это вообще возможно,
— Красиво говоришь, Костя, — сказал Турецкий. — Просто плакать хочется. Тем более что мы на самом-то деле, между нами, девочками, говоря, только копнули. А тут еще рыть и рыть... И ведь что интересно, ты тут не только что губернатора, ты хоть горы сверни — у начальства всегда один подход — за что бы эдак тебя ухватить, чтобы снять стружку. Они ведь зачем прилетели — наши огрехи и изъяны искать...
— Ну ничего, — сказал Грязнов. — Изберут тебя здешним гауляйтером, и приедем мы к тебе с Меркуловым с ревизией...
— Между прочим, — заметил Меркулов, — ты напрасно улыбаешься, Турецкий. На тебя ведь и письма поступили, сигналы... Мол, и взятку тебе Платов предлагал, и с бандитами нерусскими ты тут снюхался, и с какой-то красавицей шашни завел...
— Что ж делать? — развел руками Турецкий. — Аз во грехе зачат. А вообще-то хорошо, что мир не без добрых людей, — всегда усмотрят, всегда просигналят... И вообще, что уж там! Я ведь и прибыл сюда лишь затем, чтобы Платова низвергнуть и на его троне воцариться. Что до красавицы — правда, есть такая, от нее-то, между прочим, вся эта ниточка и потянулась.
Прибывшие высокие гости рассаживались по лимузинам. Тем же самолетом прилетел и новоназначенный представитель Президента по Степногорской области, человек, которому надо было теперь на этом искромсанном и испаханном боями поле засеять семена какой-то новой, нормальной жизни.
90
В тот же день Малютин и Меркулов вместе с Золотовым засели за дела, возбужденные против четырнадцати крупнейших чиновников области, среди которых были и сам губернатор, и оба вице-губернатора, и бывший начальник областного Управления внутренних дел, и городской прокурор, а также за другие дела, связанные с хищениями и махинациями. Работа следственным бригадам предстояла долгая.
На следующий день тем же самолетом высокие визитеры улетели в Москву. А Меркулов задержался. Он хотел вернуться в столицу вместе с друзьями.
— Знаете что... — начал он, когда за окнами уже стемнело.
— Знаем! — хором ответили Турецкий и Грязнов. — И еще как знаем!
И через полчаса друзья уже сидели в отдельном кабинете лучшего степногорского ресторана «Степь» за бутылкой роскощного французского коньяка, который как раз для этого застолья не забыл прихватить из Москвы предусмотрительный Меркулов.
Спешить было некуда, тревожиться не о чем. Согласно суровым реалиям времени, встреча друзей проходила под усиленной охраной.
— Ну что? — переглянулся Турецкий с Грязновым. — Выкладываем сюрприз?
Константин Дмитриевич с недоумением посмотрел на них, не совсем понимая, куда они клонят.
— Тут ведь какая завязочка получилась... — сказал Грязнов. — Оказывается, наш старый приятель Никита Горланов еще много лет назад свел дружбу с ныне убиенным Клемешевым, сиречь Юрасовым, причем интересы их совпали в весьма специфической области. В старые добрые времена Горланов был крупный «цеховик», и для каких-то нужд собственного производства ему потребовались радиоактивные вещества. А Клемешев как раз работал здесь на таком заводе и проложил канал утечки. Дальше — больше. А как пошла вся эта перестроечная пьянка, вся эта бардачина, наши приятели смекнули, что имеется нечто, за что кое-кто был бы готов заплатить раз этак в сто больше...