...Имеются человеческие жертвы
Шрифт:
— Во-первых, не все, — возразил Макс. — Полно застенчивых, скромных людей в нашем обществе. А во-вторых, как и положено, отвечу вопросом на вопрос: скажите, Вячеслав Иванович, а что бы вы на нашем месте делали?
— Не знаю, — хмыкнул Грязнов. — Ей-богу, не знаю. Но знаешь, твой ответ убедителен.
— Естественно, — бросил Макс. — Все-таки как-никак я программист-системщик. За то мне и баксы платят.
Он притащил из сейфа один из ноутбуков, поколдовал с дискетами, проверил.
— Ну все, полный хоккей! Тут стоит лучший модем, ну а Борька вам все сделает. Только цепляйтесь к телефонной линии. А я ему сейчас
И оба они захохотали.
— Увидите Дениса, — сказал Макс, — пламенный привет!
— Обещаю, — крепко сжал его мясистую лапищу Грязнов. — Только бы увидеть живым и здоровым нашего пана директора.
57
Через три часа весьма пожилой, но заново перекрашенный на какой-то диковатый манер средне- магистральный лайнер «Ту-154Б» разбежался по взлетно-посадочной полосе Внуковского аэродрома, занял заданный эшелон и лег курсом на юг, а еще через полтора часа он без всяких приключений и летных происшествий вышел на глиссаду и приземлился на живописном аэродроме в восьми километрах от Степногорска.
Слава Грязнов решил не зарываться и взял с собой только пятерых из своих бывших подчиненных, зато самых толковых и отчаянных храбрецов, имевших на счету десятки сложнейших розыскных дел и операций. Эту бригаду в отличие от Турецкого из местного высокого руководства никто не встречал, кроме полковника милиции Григория Васильевича Коренева, начальника областного управления угрозыска, старого приятеля, переведенного сюда на повышение из МУРа, в порядочности которого Вячеслав Иванович не усомнился бы и под током.
Пожали руки, коротко обнялись... Не виделись давно, лет пять, наверное. Расселись по машинам и понеслись по шоссе в сторону города. Коренев понимал, чем вызван визит столичных коллег, и лишних вопросов не задавал.
— Как тут у вас обстановка вообще? — спросил Грязнов. — Я, конечно, слежу по сводкам, ознакомился, вроде потише стало, да?
— Хочешь честно? — сказал Коренев, на миг отрываясь от дороги и встретившись взглядом с Грязновым. — Если без дураков, так полный завал. Денег — мизер, оснащение хилое, а у блатных полный ажур, каждый на иномарке, оружия у них и боеприпасов, сколько ни изымаем, будто и не убывает. Держат город три группировки — одна русская, чеченцы и смешанный состав, так сказать, пятый интернационал. Да, сейчас немного утихомирились, видно поделили сферы, нашли консенсус, так что трупов стало чуть не вдвое меньше. А два года назад тут такая каша была! Только радости нам от этого покоя — шиш да маленько. Такая стабильность, она, знаешь ли, хуже их ней войны. По мне, так лучше бы мочили и грохали друг друга, и нам мороки было б меньше. А коли тихая заводь, стало быть, все у них в лучшем виде. Пасут город, сосут, как пиявки, кровь, без их малявы, считай, ни один проект, ни одна сделка не обходится. А у нас что? Кризис жанра и кризис кадров. Опытных разобрали, перетащили, перекупили, а с
— Весело! — откликнулся Грязнов. — Прямо как у нас, в Москве! Ну и как считаешь, Вася, в чем тут у вас разгадка?
— Ответ тут, думается, один. Завелся кто-то, кто на них на всех управу нашел, сумел и тех, и других на поводок взять. Тут не просто «авторитет», тут большим паханом пахнет. Произвел, так сказать, смотр войскам, потом чистку, доказал, видно, кому надо, что куда выгодней сообща прибрать город и область к рукам, чем делиться, собачиться и терять бойцов.
— Да, похоже на то, — сказал Грязнов. — По крайней мере, возразить тут нечего. Ну и что? Есть какие-нибудь наколки? Кто бы мог оказаться такой башкой?
— Тут не порадую. Сплошной туман. Уж кого мы только в разработку не брали. Чуть приглядишься, и облом. Мелкота, не потянет.
— Чем дальше, тем страшней, — усмехнулся полковник Грязнов. — Мы ведь, собственно, для чего сюда новым шефом направлены? Покушение на «важняка» Генпрокуратуры — это тебе не семечки. Дело-то, по которому Турецкий к вам прибыл, на контроле у Президента. Так что я бы не удивился, если бы этот самый большой пахан тут руку приложил.
— Да и у меня та же самая мысль мелькнула. Я ведь там был по горячему следу, как только первое сообщение поступило. Ведь стрелок имел точную наводку: номер комнаты, какое по счету окно, по кому бить... Явно кто-то просигналил. Самого Турецкого допросить пока не смог: без сознания, врачи не пускают. Только выставили охрану...
— Это хорошо, — сказал Грязнов. — Это очень даже правильно. И давай-ка, брат Коренев, гони-ка прямо в больницу. Поглядим на него, может, оклемался чуток, пропустят.
В больницу, где лежал тщательно охраняемый, тяжело раненный в голову Александр Борисович Турецкий, они приехали без шума и помпы. Крупный, длинный, кряжистый Грязнов и невысокий, сухощавый, малоприметный, на самом же деле гроза всего степногорского ворья Коренев поднялись на третий этаж, и поставленные в охранение сотрудники облмилиции невольно вытянулись в струнку, завидев свое строгое начальство, а с ним еще одного, по всей видимости, из начальства.
— Простите, товарищ полковник! И вы, гражданин... Согласно инструкции и приказу прокурора области, вход кому бы то ни было, кроме врачей, категорически запрещен.
— Ну, коли категорически, — сказал Грязнов, — тогда конечно...
И вскоре к ним торопливо подошла молодая женщина в халате, дежурный врач.
— Я вас очень прошу, — сказал Вячеслав Иванович, — если только наш больной хоть чуть-чуть пришел в себя, передайте, пожалуйста, что его очень хотела бы видеть тетя, любимая тетя Глория Ивановна.
— Какая тетя? — оторопела она.
— Ну я, я — тетя! — вкрадчиво и грустно сказал Грязнов.
— Ну... ну подождите, сейчас я посмотрю, — сказала дежурный врач и скрылась в палате. И через минуту она выглянула и поманила их рукой, и Грязнов широко шагнул к приоткрывшейся двери, увлекая за собой и Коренева.
Турецкий, с забинтованной головой, лежал недвижимо, закрыв глаза, бессильно протянув руки вдоль тела поверх белой простыни.
— Скажите, доктор, — спросил Грязнов, — как вы думаете, наш больной что-нибудь слышит?