...Специального назначения
Шрифт:
Но почему не упомянули фамилию командира бригады? Может быть, с генералом Иоффе что-нибудь случилось? Вскоре новая тревога — радиограмма от командира оперативной группы подполковника К. В. Ассонова (эта группа действовала уже в районе Беловежской пущи). Из довольно сумбурного текста радиограммы можно было понять, что произошло какое-то чрезвычайное происшествие. Ассонова собираются предавать суду военного трибунала. Это сообщение немедленно передали в оперативную группу Соколова под Ковель. Там находился командир бригады. Через несколько минут получили короткий ответ: «Выезжаю. Иоффе».
Что же произошло в оперативной группе Ассонова? Почему фамилия Соколова, а не
Генерал Иоффе прибыл в штаб бригады утром и уже через два часа, решив только срочные, неотложные дела, уехал к Ассонову. Вид у Михаила Фадеевича был хмурый. Обратно в штаб генерал вернулся дня через два. Сразу же с улыбкой сообщил:
— Все в порядке. Пустяковое дело. Зря только Ассонов панику развел!
Позднее я узнал, что, если бы не энергичное вмешательство командира бригады, дело могло кончиться далеко не пустяками. А случилось вот что.
65-я армия стремительно наступала, и саперы не всегда могли тщательно проверить освобожденную территорию, и даже дороги и колонные пути. Из-за этого и произошло несколько подрывов. При одном из подрывов был контужен член Военного совета армии генерал-майор Н. А. Радецкий. Начальник инженерных войск армии П. В. Швыдкой объявил, что во всех подрывах виноваты минеры нашей бригады. Был заготовлен приказ с объявлением строгого выговора К. В. Ассонову. Непосредственные виновники плохого разминирования должны были быть преданы суду военного трибунала.
На самом же деле наши батальоны разминировали только ту полосу, где подорвался генерал Радецкий. Установили, что виллис генерала ехал по дороге, по которой ранее прошли десятки танков и автомашин. Судя по воронке, оставшейся после взрыва, машина генерала подорвалась, скорее всего, на противотанковой гранате. Как она попала на дорогу? Могли уронить с автомашины. Не исключено, что подложил какой-нибудь гитлеровец. Их тогда немало скрывалось в окрестных лесах. У Иоффе произошел крупный разговор с генералом Швыдким. Очевидцы утверждали, что во время этой «беседы» тряслись стекла хатки.
Но все кончилось довольно мирно. Проект приказа был уничтожен. Угроза появления темного пятна на репутации нашей гвардейской бригады ликвидирована. Генералы расстались вполне миролюбиво.
Немало волнений мы пережили и из-за другого «чрезвычайного происшествия» — пропажи 4-го батальона майора И. А. Эйбера. Батальон передислоцировался под Ковель. Часть личного состава поехала на автомашинах, а главные силы во главе с комбатом отправились по железной дороге. Но в указанное время батальон к месту назначения не прибыл.
Командир бригады, казалось, кипел от возмущения:
— Черт знает что! Ну задержался в дороге, всякое бывает… Но ничего не сообщать о себе!.. Нет, это на Эйбера просто не похоже!
Через несколько дней батальон «нашелся». Из-под Ковеля получили короткую радиограмму: «Находимся в назначенном месте. Все в порядке». В ответной было всего четыре слова: «Комбату немедленно прибыть бригаду».
В этот день мы с комбригом заснули поздно. Под утро, когда чуть начали светлеть окна, ординарец неслышно приоткрыл дверь и прошептал: — Товарищ генерал, прибыл майор Эйбер!
— Пусть отдохнет с дороги. Доложит после! — приказал Иоффе.
Утром выспавшийся Михаил Фадеевич был в хорошем настроении. Когда вошел Эйбер и доложил о прибытии, Иоффе сделал вид, что не узнал его.
— Виктор Кондратьевич, кто это? Эйбера мы знаем, он человек аккуратный, дисциплинированный, а это кто? — И уже совсем другим тоном: — Где столько времени пропадали?
Выяснилось, что Эйбер действительно попал в тяжелое положение. Основные силы батальона разместились на восьми открытых железнодорожных платформах и прицепились к эшелону тяжелой артиллерийской бригады. В пути саперы несколько раз попадали под бомбежку. Особенно трудно пришлось около узловой станции Сарны, на которую постоянно налетали фашистские бомбардировщики. Эшелон часто останавливался из-за повреждения пути. Всякая радиосвязь была запрещена, чтобы противник не мог следить за переброской войск. Решили все-таки дать короткую радиограмму в штаб бригады. Однако бдительные радисты-артиллеристы немедленно засекли развернутую в вагоне радиостанцию. Начальник эшелона обвинил комбата чуть ли не в шпионаже и пригрозил отцепить платформы. Тогда Эйбер послал в бригаду с донесением мотоциклиста. В дороге у мотоциклиста сломалась машина. Когда прибыли в Ковель, то узнали, что и здесь радиосвязь строжайше запрещена. Эйбер отправил радиста за десяток километров от станции и приказал во что бы то ни стало связаться с бригадой.
…Наступление наших войск в Белоруссии успешно продолжалось. 18 июля была прорвана оборона врага западнее Ковеля. Через два дня передовые отряды вышли к реке Западный Буг, стремительно форсировали его в районе Зберже и вступили на территорию братской Польши.
1, 3 и 7-й батальоны проделали перед наступлением проходы в минных полях противника и пропустили через них без единой потери пехоту и танки. Затем они вместе с передовыми отрядами продвигались вперед, ведя инженерную разведку и разграждение маршрутов движения войск. Все три батальона в числе первых форсировали Западный Буг. При этом саперы, тщательно проверив и разминировав места переправ, обеспечили успешный ввод в прорыв кавалерийского корпуса. 22 июля части 47-й армии овладели городом Холм, зашли в тыл города Брест, отрезав пути отхода значительной вражеской группировке.
Успешно развивалось наступление и в полосе 65-й армии. В составе этой армии действовала оперативная группа подполковника К. В. Ассонова в составе 2-го и 5-го батальонов.
Больших трудов нашим минерам стоило преодоление Беловежской пущи. Наши батальоны наступали вместе с передовыми отрядами и производили разминирование и уничтожение завалов на дорогах, идущих через Беловежскую пущу. Вспоминаю свою поездку к Ассонову в те июльские дни.
Наш виллис стремительно несся по хорошо накатанной сотнями автомобильных шин грунтовой дороге, пересекающей этот старинный заповедник. По обеим сторонам грунтовки огромные столетние дубы. Сквозь их густую листву с трудом пробиваются лучи жаркого летнего солнца. Время от времени попадаются светлые заросшие густой травой и цветами поляны. Кажется, вот-вот из-за кустов появится дикий зубр. Водитель Козлов мечтает его увидеть.
— До сих пор только на этикетках встречал, — смеется он.
Неожиданно вместо зубра перед нами появляется указатель с надписью: «Сто метров поворот налево!»
Козлов уменьшает газ. Вовремя! Сразу же за поворотом огромный лесной завал. Около него люди. Ба! Да это наши. Ко мне с докладом подходит командир 2-го батальона майор Борис Васильевич Козлов. Любуюсь отличной строевой выправкой этого офицера. Высокий, стройный, бравый, настоящий гвардеец.
Лесные завалы оказались серьезным препятствием. Огромные дубы диаметром более метра было крайне трудно пилить или растащить. Чтобы не задерживать наступающие части, на каждый завал оставлялась группа саперов, которая готовила объезд. Когда основная часть войск проходила, завал подрывали.