007. Вы живёте только... трижды

Бурштейн Алексей

Лица телохранителей, внимательно слушавших экскурсовода, были нежно-салатового цвета.

— Этот дворик же всего семь на десять ярдов! — придушенно сказал Джим. — После казни ста пятидесяти человек тут по щиколотку должно было натечь…

Джон, не глядя, заткнул рот Джима рукой. Второй рукой Джон затыкал собственный рот. Цвет физиономий оперативников подсказывал, что их отношение к рассказу экскурсовода вот-вот вырвется наружу и зальёт брусчатку двора. Возможно, тоже по щиколотку.

— Граф лично наблюдал за казнью с балкона, — девушка показала на нависающий над двориком балкон второго этажа. — Легенда утверждает, что он очень любил свою жену. Прямо в процессе наблюдения.

Это служило дополнительным унижением для турецких пленных; таким образом, граф показывал им, что он дарит новую жизнь, тогда как они пришли на его землю, как захватчики, которые могут принести и заслужить только смерть.

Билла передёрнуло.

— Легенда, конечно, врёт, — мило улыбнулась девушка-экскурсовод. — Достоверно известно, что графиня не переносила вида льющейся крови.

— Ну правильно, зачем разбазаривать хорошую еду, — полушёпотом произнёс Билл. Экскурсовод бросила на него быстрый, внимательный взгляд и хлопнула в ладоши:

— Давайте, пройдём внутрь! У нас впереди ещё осмотр кухни, столовой, рабочего кабинета, ванной комнаты и графской спальни.

Японцы, шумно обсуждая странные привычки местечковых европейских правителей, потянулись в открывшиеся двери. За ними протиснулись итальянцы. Джон направился было следом, но Билл поймал его за рукав и показал вниз.

На тёмной от дождя плите мощёного двора белыми шрамами выделялись параллельные щербины. Кто-то долго и упорно молотил по камню топором. Не меньше ста пятидесяти раз. Джон пожалел о том моменте, когда пошёл служить в MI6, и заодно о том моменте, когда родился. Билл пожал плечами и направился к дверям как раз в тот момент, когда к ним подошла парочка туристов из России.

— А вы, я вижу, наш? — улыбнулся круглолицый юноша.

Аналитик окинул взглядом парочку, первым делом обратив внимание на девушку.

Круглолицая, раскрасневшаяся то ли от лёгкого морозца, то ли от непривычной обстановки, девушка явно радовалась жизни. Она, очевидно, то ли не понимала экскурсовода вообще, то ли просто не вслушивалась в её объяснения, предпочитая полным садизма объяснениям удовольствие от созерцания действительно красивой архитектуры замка, а может, просто общество спутника. Одета девушка была вполне по-зимнему; из-под вязаной шапочки с легкомысленным помпончиком задорно торчал кончик рыжей косы, лёгкий белый вязаный шарфик украшал тонкую шею. Худенькая точёная фигурка была скрыта пурпурной нейлоновой курткой, видимо, не по сезону жаркой и поэтому расстёгнутой до талии. Под курткой красовался чёрный свитер, ножки были затянуты в джинсы и угги [183] . Её спутник был одет несколько более элегантно: тёмные брюки из тонкой шерсти, приталенное пальто и ослепительно белый шарф, хорошо подобранный под цвет волос, виднеющихся из-под головного убора.

183

Не понимаю, почему люди считают угги уродливыми. Отличная и очень удобная обувь.

Билл моргнул. Головной убор на макушке молодого человека представлял собой нечто среднее между грузинской кепкой-аэродромом и французским беретом. Сочетание элегантного пальто и авангардного берета было настолько шокирующим, что на секунду выбило аналитика из колеи.

— Он не наш, — парень повернулся к девушке. — Жаль, по виду и не скажешь.

Билл, разумеется, знал русский язык. Невозможно подняться до сколько-нибудь значительных постов в аналитическом отделе MI6, не понимая тонкости и нюансы психологии жителей страны, которая на протяжении семидесяти лет, с короткими

перерывами, считалась наиболее вероятным противником. Невозможно адекватно оценивать психологию людей, чьего языка ты не понимаешь. Плюс, знание дополнительных языков повышает зарплату.

— Как это «я не ваш»? Ваш, разумеется, — улыбнулся Билл. — В смысле, наш. Откуда сами-то будете?

— Рудня, — юноша с улыбкой развернулся и спокойно протянул руку. — Это городок на границе с Белоруссией. А вы?

Если бы Россия была размером с Люксембург, Биллу пришлось бы несладко. Но бескрайние просторы страны матрёшек, балалаек и «Тополь-М» позволяли надеяться, что не все её жители побывали во всех её уголках. Более того, некоторые уголки своей страны россияне прямо-таки настойчиво отказывались посещать по своей воле. Например, диковатые, но живописные просторы Колымы или Магадана…

— Я из Синегорья [184] , — Билл с размаху хлопнул своей лапой по тонкой руке юноши. — Бывали у нас на Колыме?

Молодого человека передёрнуло:

— Бог миловал.

— А зря, — поддел нового собеседника Таннер. — У нас потрясающая рыбалка. Вот такой величины налимы! Обязательно выкройте время и приезжайте.

Собеседник беспомощно оглянулся на свою девушку. Та явно с трудом удерживалась от хихиканья.

— Нет уж, спасибо, лучше вы к нам, — наконец, нашёлся он. — У нас на Березине…

184

Посёлок городского типа в верхнем течении реки Колымы.

— Да знаю, знаю, — отмахнулся Билл. — Рудня, население около десяти тысяч человек, успешно маскируется под региональный центр сельского хозяйства. На самом деле в городе и его окрестностях расположены десяток сверхсекретных крупных производственных предприятий чёрной и цветной металлургии, работающих на оборонную промышленность [185] . Из-за чего содержание формальдегида в воздухе в шесть раз выше нормы, а в водоёмах плавают вот такого размера куски оружейной стали.

185

Целиком и полностью выдумка автора. Хотя…

— Ну… Да, бывает, — признал молодой человек. — Но редко. Они ж обычно на каменноугольный кокс берут, а народ всё больше на червя да на опарыша ловить пытается. Конечно, с голодухи они и на опарыша ловиться будут, но не из-за червя, а из-за стального крючка-«троечки».

Таннер попытался переварить последнюю фразу. Молодой человек несколько секунд изучал выражение его лица, а затем хлопнул в ладоши:

— Купился! Нет, он и правда купился!

Билл выдохнул.

— Как вас зовут-то, молодые люди?

— Я Леонид, а это моя жена, Ольга.

Имена ухнули в безразмерную картотеку памяти аналитика. Выдавленный ими по ассоциативной цепочке из глубин подсознания пузырь с некоторым количеством других имён, предположительно — русских, определил ответную реакцию Таннера:

— Меня зовут Варфоломей, а эти два чудака — Никодим и Евлампий. Не волнуйтесь, они немые и туповатые. Мычать могут, но не более того.

Джон и Джим переглянулись. Оперативники низшего звена, досконально выучить русский язык они пока ещё не усели, но общую канву разговора уловили. Теперь оперативники пытались решить, надо ли им оскорбляться на мимоходом брошенную в их сторону тираду, и если да, то какое из двух слов — «Никодим» или «Евлампий» — более обидное.