02-Всадники ниоткуда (Сборник)
Шрифт:
— Завершив окружение, — продолжал Фляш, — начинаете штурм. Четыре входа — четыре группы. Мартин с тремя проникает через главный и два боковых входа и занимает зал. Ты — через артистический за кулисы и займешь все внутренние проходы и лестницы. На сцену выходишь в последнюю минуту. Сигнал — взрыв!
Я знал, что правительственная ложа минирована, но считал это излишним. С сотней автоматчиков можно было бы обойтись и без пиротехники.
— Ты не знаешь Корсона Бойла, — отрезал Фляш. — Он только мертвый не страшен. А пешек его жалеть нечего.
— Он же резной, деревянный, — усомнился я.
— Мы его заменили другим, пропитанным горючим составом. Конечно, жаль подрывника. Но что ж поделаешь: мы еще не умеем делать самовзрывающиеся снаряды.
— Постой, — сказал я, — у нас есть бикфордов шнур?
— Какой шнур? — не понял Фляш.
— Запальный. Одним концом прикрепляешь к барельефу или еще проще — к мине, другой…
— Пока он будет гореть, заметят.
— Есть выход, — сказал я, вспомнив американский фильм с почти аналогичной ситуацией. — Взорвать можно и на расстоянии. Понадобится меткий лучник. Сверхметкий.
— Сгожусь, — вынырнул из-за спины Фляша Джемс.
— Пошли другого, — поморщился Фляш, — сейчас будем перевооружать твоих лучников.
— Пусть другой и перевооружает. А я с Ано, — осклабился Джемс.
Я вспомнил соотношение сцены и ложи. Метров тридцать, не больше. Сколько летит стрела?
— Сейчас проверим, — сказал Джемс и распахнул дверь в коридор. — Тридцать и будет. — Он снял лук и достал стрелу.
В конце коридора висел портрет Анри Фронталя в траурной рамке.
— Левый глаз. Засекай время — у тебя часы с секундами, — обернулся Джемс к Фляшу.
Тот вынул из кармана часы на ремешке. Стрела свистнула, и мы даже издали увидели, что она торчит в левом глазу портрета. Анри Фронталь был убит вторично.
— Две секунды, — ответил Фляш.
— Прикрепи кусок шнура с запасом секунды полторы на прицел и поджигай, — сказал я Джемсу. — Целься в орла — со сцены он виден. А промахнешься…
— Исключено, — возразил Джемс.
— Приводи себя в порядок, мэр, — сказал Фляш, по-видимому считая, что вопрос о взрыве исчерпан. — Ты будешь с олдерменами в зале. Завидую.
— А ты?
— Ну, у меня дел много.
Фляш спрятал часы.
— Учти, что омнибусы Мартина уже выехали, — сказал он мне и подмигнул Томпсону. — Получится у него, как ты думаешь?
— Как у первой скрипки в оркестре. Она никогда не фальшивит.
А я сомневался. Вдруг случится что-нибудь непредвиденное, чего не могли предполагать ни точный, как хронометр, Фляш, ни самоуверенный Томпсон.
И случилось.
Я прибыл за четверть часа до банкета, привязал лошадь к стойлу, вынесенному на обочину, и поискал глазами Мартина.
— Я здесь, — сказал он, выходя из-за экипажей, вытянувшихся на квартал вдоль тротуара.
Он был красив и величествен, как римский легионер, напяливший
— Где люди? — спросил я его.
— Размещены у входов. Пришлось срочно добывать мундиры патрульных — форма стражников не годилась. Ты знаешь, где артистический?
Мы пожали друг другу руки и разошлись. Я не повторял инструкций Мартину: с таким товарищем это было не нужно.
— Встретимся в зале! — крикнул он вдогонку, совсем как важный полицейский гость, торопившийся на банкет.
Я тоже торопился. Гостей не разглядывал — не интересовался. Людей своих не искал — они сами нашли меня, разместившись у входа как встречающая начальство охрана. А где же действительная охрана?
— Мы ее сняли, лейтенант, — откозырнул мне один из гвардейцев Мартина.
— А почему не требуете пропуска? — строго спросил я, вспомнив о красной фишке.
— Мы вас и так знаем, комендант.
То были «мои» заключенные. Только худоба отличала их от подлинных полицейских — золотогалунные мундиры выглядели как на параде. И когда только успели их подогнать! Да и походка у моих «полицейских» была свободной и легкой, а не усталой и настороженной, как в Майн-Сити. Один за другим проскользнули они за кулисы, сняли вахтеров, одних связали, других втолкнули в пустые артистические уборные, заняли все проходы и лестничные клетки. Пробегавшие мимо актеры даже не замечали нас — настолько мы были естественны, как фон этого триумфального сборища. А банкет уже начался. Со сцены доносилось мелодичное бренчание гитары и бархатный голос Тольки, сопровождаемый бурно подтягивающим залом:
— «…Пригласи к столу… золотой галун… отведет от тебя беду! А уйдешь от пуль… золотой патруль… достанет тебя в аду!»
Я высунул нос из-за кулисы взглянуть на популярного полицейского шансонье — давно уже мы с ним не видались — и подмигнул: «Сейчас начнется, Толь. Мы уже здесь».
И тут произошло нечто никем не предвиденное.
Едва стихли аплодисменты, Толька снова вскочил, шагнул к авансцене и запел так звонко, что казалось, зазвенели ответно бокалы в зале:
— «Мой последний тост, золотой патруль… твой последний пост, золотой патруль… твой последний час, твой последний миг… твой последний вздох и последний крик!»
Я замер. Что-то дрогнуло во мне, подсекнув колени. Зал притих. Я видел только, как рванулся из-за стола Корсон Бойл.
Толька начал операцию. Преждевременно начал, стервец, но медлить уже было нельзя.
— Поджигай! — бросил я сквозь зубы стоявшему рядом Джемсу.
Джемс, как мне показалось, неторопливо, с какой-то элегантной пластичностью поджег кусок шнура на стреле, натянул тетиву и, почти не целясь, пустил стрелу. Полторы или две секунды прошло, не знаю, но золотой орел на барьере ложи вспыхнул ядовито-зеленым пламенем. А в следующее мгновение грохнул взрыв.