03 Ринсвинд. Посох и Шляпа

Пратчетт Терри

Волшебники старших рангов обменялись многозначительными взглядами.

– С виду это действительно так, – в конце концов отозвался Хакардли. – Но, дитя мое, у нас есть владения, простирающиеся далеко за пределы познаний временных владык. – Его глаза блестели. – Магия может увести разум к внутренним полям тайных…

– Да, да, – перебил его Койн. – Однако этот Университет окружают крайне прочные стены. Почему?

Кардинг провел языком по губам. Невероятно. Этот мальчишка высказывает вслух его мысли…

– Вы ведете борьбу за власть, – сладким голоском продолжал Койн, – однако для любого горожанина, живущего за пределами этих стен – для человека, вывозящего нечистоты,

или обыкновенного торговца, – так ли уж велика разница между магом высокого уровня и простым заклинателем?

Хакардли смотрел на него с бесконечным изумлением.

– Дитя, эта разница очевидна для самого ничтожного из горожан, – ответил он. – Сами наши одежды и их отделка…

– Ага, – кивнул Койн, – одежды и отделка. Разумеется.

В зале ненадолго воцарилось тяжелое, задумчивое молчание.

– Мне кажется, – высказался наконец Койн, – что волшебники правят только волшебниками. Кто же правит снаружи?

– В том, что касается города, это, должно быть, патриций, лорд Витинари, – с некоторой оглядкой сообщил Кардинг.

– Его можно назвать честным и справедливым правителем?

Кардинг обдумал этот вопрос. Шпионская сеть патриция, по слухам, была великолепной.

– Я бы сказал, – осторожно начал волшебник, – что он нечестен и несправедлив, но безупречно беспристрастен. Он нечестен и несправедлив со всеми, независимо от положения.

– И вы довольствуетесь этим? – спросил Койн.

Кардинг постарался не встречаться глазами с Хакардли.

– Дело не в том, довольствуемся мы или нет, – ответил он. – Полагаю, мы не особенно об этом задумывались. Видишь ли, истинное призвание волшебника…

– Неужели мудрецы действительно позволяют управлять собой таким образом?

– Конечно же, нет! – зарычал Кардинг. – Не будь глупцом! Мы просто терпим. В этом и заключается мудрость, ты узнаешь это, когда вырастешь, речь идет о том, чтобы выждать благоприятный момент…

– Где этот патриций? Я хотел бы с ним увидеться.

– Это можно устроить, – пообещал Кардинг. – Патриций всегда принимает волшебников и…

– А теперь я приму его, – заявил Койн. – Он должен узнать, что волшебники достаточно долго выжидали свой момент. Отойдите-ка.

Он навел посох на цель.

Временный правитель широко раскинувшегося города Анк-Морпорка сидел в кресле у подножия ступенек, ведущих к трону, и пытался углядеть в донесениях соглядатаев хоть какие-то признаки здравого смысла. Трон пустовал уже более двух тысячелетий, со времени смерти последнего из рода королей Анка. Легенда гласила, что в один прекрасный день в городе снова появится король, и добавляла к этому различные комментарии насчет магических мечей, родимых пятен и всего остального, о чем обычно болтают легенды.

По правде говоря, в настоящее время наследника трона определяли лишь по одному признаку: перво-наперво, он должен был остаться в живых в течение пяти минут после сообщения о наличии каких-либо магических мечей или родимых пятен. Последние двадцать веков городом правили богатые торговые семьи Анка, а они проявляли примерно столько же желания выпустить власть из своих рук, сколько обычный бульдог – отпустить жертву.

Человек, занимающий в данный момент должность патриция, глава чрезвычайно богатой и могущественной семьи Витинари, был худ, высок и хладнокровен, как дохлый пингвин. Именно такие люди любят держать дома белых кошек, которых рассеянно поглаживают, приговаривая людей к смерти в водоеме с пираньями. Для полноты картины вы бы рискнули добавить, что патриций, вероятно, собирает редкий тонкий фарфор и крутит его в своих голубовато-белых

пальцах, пока из глубоких подземелий доносится эхо затихающих вдали криков. Вы бы не усомнились в том, что он любит употреблять слово «изысканный» и что у него тонкие губы. Он казался человеком, который моргает настолько редко, что это событие каждый раз можно отмечать в календаре как праздник.

На самом деле почти все ваши предположения неверны. Хотя у патриция действительно был маленький и чрезвычайно старый жесткошерстный терьер по кличке Вафлз, который сильно вонял псиной и наскакивал на всех подряд с одышливым лаем. По слухам, это было единственное существо на всем белом свете, которое патриций по-настоящему любил. Он и правда время от времени приговаривал людей к смерти в страшных мучениях, но это считалось вполне приемлемым поведением для правителя города и обычно одобрялось подавляющим числом горожан [10] . Жители Анка – народ практичный, и они считали, что патриций, запретив все уличные театры и выступления мимов, заботился прежде всего о благосостоянии своих подданных. Патриций не сеял в душах горожан ужас, он бросал его туда по зернышку.

10

В данном случае подавляющее большинство горожан определяется как «все, кто в данный момент не висит вверх ногами над ямой со скорпионами».

Патриций вздохнул и положил последнее донесение на высокую стопку рядом с креслом.

В детстве он как-то видел жонглера, который мог удерживать в воздухе дюжину тарелок. Чтобы приступить к обучению искусством управлять Анк-Морпорком, городом, который кто-то описал как «нечто напоминающее перевернутый вверх дном термитник без присущего последнему шарма», он должен был проделать такой же трюк с сотней тарелок.

Патриций глянул в окно, на возвышающуюся вдали громаду Башни Искусства, которая была центром Незримого Университета, и рассеянно спросил себя, сможет ли кто-нибудь из этих старых ослов-зануд изобрести лучший способ обработки писанины. Нет, конечно. Волшебник просто не понимает такой элементарной штуки, как простейший гражданский шпионаж.

Он снова вздохнул и взялся за расшифровку того, что президент Гильдии Воров сказал своему заместителю в полночь в потайной звуконепроницаемой комнате, что за его кабинетом в штаб-квартире Гильдии, но…

Оказался в Главном за…

Нет, в Главном зале Незримого Университета он бывал не раз. На бесконечных обедах. И вокруг него так же находилось множество волшебников, но все они были…

…Не такими.

Подобно Смерти, – на которого, по мнению некоторых менее везучих жителей города, он походил как две капли воды, – патриций никогда не впадал в ярость, не обдумав, к чему это приведет. Хотя иногда он думал очень быстро.

Патриций обвел взглядом собравшихся волшебников. На их лицах застыло выражение, от которого слова возмущения застряли у него в горле. Волшебники были похожи на овец, которые вдруг наткнулись на попавшего в капкан волка, причем это случилось как раз в тот момент, когда до них донесли ценную мысль, что в единстве – сила.

Было у них нечто похожее в глазах.

– Что означает это безоб… – он поколебался и неуклюже закончил: – Это? Веселая шутка в честь Дня Мелких Богов, а?

Его глаза метнулись в сторону и встретились с глазами маленького мальчика, который держал в руках длинный металлический посох. На губах мальчика играла самая странная улыбка, что когда-либо видел патриций.