03 Ринсвинд. Посох и Шляпа
Шрифт:
Храм Бога-Крокодила Оффлера, покровителя города, стал довольно уродливым сооружением из сахара, раскинувшимся сразу в пяти измерениях. Но это было неважно, потому что на него мигом накинулись полчища гигантских муравьев.
С другой стороны, в городе осталось не так уж много людей, которые могли оценить это выступление против невольного превращения храма, потому что большинство из них бежало, спасая свои жизни. Равномерным потоком они двигались через плодородные поля. Некоторые сели в лодки, но этот путь к бегству оказался отрезан, когда большая часть территории гавани
Одна из заросших водорослями сточных канав забурлила, и оттуда медленно выбрался Сундук, гоня перед собой волну спасающихся бегством мелких аллигаторов, крыс и каймановых черепах, руководимых неясным, но абсолютно точным животным инстинктом.
На крышке Сундука застыло выражение мрачной решимости. Вообще, ему немногое было нужно от этого мира – если не считать полного уничтожения всех других форм жизни. Но сейчас больше всего на свете он нуждался в своем хозяине.
То, что это сокровищница, легко можно было понять по невероятной пустоте. Двери были сорваны с петель, решетки, закрывавшие ниши в стенах, – выломаны. Вокруг валялось множество разбитых сундуков. Их вид вызывал у Ринсвинда прилив вины, и он примерно две секунды гадал, куда подевался его Сундук.
В сокровищнице царила почтительная тишина, как это всегда бывает в тех местах, откуда только что исчезла большая сумма денег. Найджел отошел в сторону и, в надежде отыскать тайники, ощупал несколько сундуков, тщательно исполняя инструкции, изложенные в главе одиннадцать.
Канина нагнулась и подобрала с пола небольшую медную монетку.
– Как это ужасно, – высказался наконец Ринсвинд. – Сокровищница, в которой нет сокровищ.
Сериф стоял и улыбался во весь рот.
– Не стоит так переживать, – посоветовал он.
– Но кто-то украл у тебя все деньги! – воскликнула Канина.
– Полагаю, это слуги, – отозвался сериф. – Очень вероломно с их стороны.
Ринсвинд бросил на него странный взгляд.
– Разве тебя это не беспокоит?
– Не особенно. На самом деле я очень мало трачу. И я часто спрашивал себя, каково оно – быть бедным.
– Скоро тебе представится прекрасная возможность это выяснить.
– Мне понадобится чему-нибудь учиться?
– Все приходит само собой, – успокоил Ринсвинд. – Учишься по ходу дела.
Где-то вдалеке раздался взрыв, и часть потолка превратилось в желе.
– Э-э, слушай, – вмешался Найджел, – этот ковер…
– Да, – подхватила Канина. – Ковер.
– Ах да, ковер… Нажми на нос стоящей позади тебя статуи, о персиковозадая драгоценность пустынного рассвета.
Канина, покраснев, совершила указанное мелкое святотатство над большой зеленой статуей Бога-Крокодила Оффлера.
Ничего не произошло. Потайные отделения усердно избегали открываться.
– Гм. Попробуй левую руку. Она предприняла безуспешную попытку повернуть длань. Креозот почесал затылок.
– Может, нужно дернуть за правую…
– На твоем месте я постаралась бы вспомнить, – резко сказала Канина, когда правая рука тоже не помогла. – Некоторых
– А это что тут за штуковина? – осведомился Ринсвинд.
– Если и хвост ничего не откроет, ты об этом здорово пожалеешь, – предупредила Канина Креозота и пнула вышеупомянутую деталь ногой.
Где-то вдали послышался металлический стон, исходящий словно из страдающей кастрюли. Статуя содрогнулась, внутри стены прозвучало несколько гулких ударов, и Бог-Крокодил Оффлер тяжеловесно, со скрипом, отъехал в сторону. За ним открылся туннель.
– Мой дед построил этот тайник для наших самых драгоценных сокровищ, – сообщил Креозот. – Он был очень… – сериф поискал подходящее слово, – изобретательным человеком.
– Если вы рассчитываете, что я туда сунусь, то… – начал Ринсвинд.
– Отойди, – высокомерно скомандовал Найджел. – Я пойду первым.
– Там могут быть ловушки… – с сомнением произнесла Канина, бросая взгляд на серифа.
– Возможно, о небесная газель, – отозвался тот. – Последний раз я заглядывал сюда, когда мне было шесть лет. По-моему, там есть какие-то плиты, на которые не стоит наступать.
– Насчет этого не волнуйся, – заявил Найджел, всматриваясь в царящий в туннеле мрак. – Вряд ли нам встретится такая ловушка, которую я не смогу засечь.
– У тебя что, большой опыт в такого рода делах? – кисло осведомился Ринсвинд.
– Главу четырнадцать я знаю наизусть. Там даже картинки есть, – ответил Найджел и нырнул в темноту.
Несколько минут они ждали. Если бы не приглушенные проклятия и не доносящиеся время от времени из туннеля глухие удары, то можно было бы сказать, что воцарилась полная ужаса тишина. Наконец где-то вдалеке раздался отдающийся эхом голос Найджела:
– Здесь абсолютно ничего нет. Я все проверил. Никаких потайных ходов. Должно быть, дверь какая-нибудь прикипела, или что-нибудь в этом роде.
Ринсвинд с Каниной обменялись взглядами.
– Он понятия не имеет о ловушках, – констатировала она. – Когда мне было пять лет, отец заставил меня преодолеть специально оборудованный им коридор, чтобы научить…
– Но он ведь все-таки прошел этот туннель, – перебил ее Ринсвинд
Послышался звук, словно кто-то провел гигантским мокрым пальцем по гигантскому стеклу, и пол содрогнулся.
– Во всяком случае, выбора у нас нет, – добавил Ринсвинд и нырнул в туннель. Остальные последовали за ним. Большинство людей, знающих Ринсвинда, с течением времени начинали относиться к нему, как к аналогу прямостоящей шахтерской канарейки [20] . Общая идея состоит в следующем: если Ринсвинд держится на ногах и не предпринимает непосредственных попыток удрать, значит, надежда еще есть.
– Забавно, – заметил Креозот. – Я граблю собственную сокровищницу. Если я меня поймаю, то могу приказать бросить меня в змеиную яму.
20
В общем, вы поняли, да?