04-Версии истории (Сборник)
Шрифт:
— Валентин же уплыл в Милан.
— А слуга, допустим, отстал.
— Что это за слуга, который отстал?
— А вот такой слуга. Спид его зовут… Но давай прервемся, мне надо все записать, а то забуду.
И он выхватил перо из яблока, окунул в чернильницу и застрочил по листу.
Действительно, Бриджет, Елизавета — какая разница! Она — здесь, рядом, никуда не делась и теперь уже, наверно, никуда не денется, раз все раскрылось, чистый лист бумаги сейчас будет заполнен замечательным, только что сочиненным текстом, театр, который поставит текст, когда они его завершат — в нескольких минутах ходьбы,
В стане Игроков наблюдалось некое обалдение…
(вольный перевод английского «they are going crazy»)…
причем не по поводу талантов Шекспира, в которые не верили изначально, а вовсе по поводу талантов сестры Рэтленда Бриджет, которую (ее персонально) просто в расчет не принимали. Математически — ничтожно малая величина, в расчетах не учитываемая. Обалдение выражалось тотальным молчанием и тупым разглядыванием объекта, то есть Бриджет. Да и то верно: чего на Шекспира смотреть? Пишет человек, скрипит пером, то есть — при деле.
Смотритель решил взорвать молчание.
— Что-нибудь непонятно? — невинно спросил он.
Эссекс очнулся первым.
— Все непонятно, — сказал он, и в голосе его звучало отчаяние человека, у которого только что сгорел дом, жена утонула в ванной, детей унес залетный птеродактиль, жить дальше бессмысленно.
Какой, однако, гигантский разрыв в восприятии действительности между Игроком по имени Уилл Шекспир и Игроком по имени Генри Ризли, третий граф Саутгемптон!
— Поконкретней никак? — поинтересовался Смотритель.
И тут в неполучающийся разговор вмешался Рэтленд.
— Бриджет, — заорал он, — ты что, выучила наизусть эту пьесу?
Заметим, что способности Шекспира «учить наизусть» Рэтленда тоже не интересовали.
— Какую пьесу? — не поняла Бриджет.
Или сделала вид, что не поняла.
— Про веронцев.
— Думай, что спрашиваешь, — сердито сказала Бриджет…
(все-таки у них с братцем, решил Смотритель, отношения какие-то сложные)…
и некуртуазно ткнула пальцем в сторону Уилла: — А он, по-твоему, записывает то, что уже кем-то написано, так?
— Ну-у так… — менее уверенно сказал Роджер.
— Мы не актеры, милый братец, ты ошибся, — вкрадчиво и мягко, как с больным говорила. — Мы, извини, конечно, ее пишем, пьесу эту «про веронцев», как ты изволишь выражаться. Прямо сейчас. Прямо здесь. Как и «Укрощение строптивой». Ведь вы же все читали «Укрощение» в рукописи, верно?.. — Полемический прием, ответа не требовалось. — Ваше право, господа… — она уже обращалась ко всем Игрокам, а не только к брату, — не верить, что мы с Уиллом ее написали, но вот свидетель — граф Монферье. А теперь и вы — свидетели и, надеюсь, дней через пять — семь станете читателями новой пьесы. А там и зрителями, бог даст.
Она быстро вошла в ситуацию и использовала ее именно так, как хотел бы Смотритель. Она с размаху бросала Игрокам кость…
(они уже ошеломлены, так добить их скорей!)…
и ждала: что они с нею сделают? То, что схватят, — несомненно, а от того, как схватят, зависел дальнейший ход игры. Именно так: игры! Она вводила игру в Игру, она легко интриговала, разводила Игроков по номерам. Она умела не только сочинять пьесы: ей бы в переговорщики (есть
И Игроки кость схватили.
— Так просто не бывает, — сказал Саутгемптон, которому атакующий пассаж Бриджет помог обрести дар речи. — Никто не может писать что-либо… пьесу там или роман… сразу набело… да еще с голоса.
— А мы можем, — парировала Бриджет, — значит, так бывает. Или по-другому, если хотите: так не было прежде, но так есть теперь. Вы, знаю, хотели Игры? Получите, господа! Передвами — Потрясающий Копьем, которого вы придумали, уверена, за очередным возлиянием в очередном трактире. Отличный замысел! Но граф Монферье лукавил с вами: он знал, что у замысла есть исполнитель… вернее, исполнители…
Перевод стрелок на графа Монферье. Получится? Получилось!
— Ничего он не лукавил. — Эссекс встал на защиту графа. — Он и Игру придумал только потому, что знал исполнителя… Кстати, Франсуа, ты ничего не говорил, что их — двое…
Получилось! Эссекс вынужден был признать увиденное реальностью и смириться с абсолютной необъяснимостью ее. И поехал на Смотрителя, не заметив, что стрелки переведены.
— А я и не верил, что их двое, когда предлагал Игру, — вступил в переговорный процесс Смотритель. — Про Уилла я знал, верно, и не скрывал, что автор — Уилл. А Бриджет тогда вообще была Елизаветой без роду и племени. Да, она очень здорово помогала Уиллу, подавая реплики за Бьянку и Катари ну, но я, если честно, думал, что это — так, случайность, у всякого может разок получиться… — Он тоже играл сейчас в смущение, заставляющее интеллигентного человека становиться слегка косноязычным, и голову давал на отсечение, что Бриджет понимала это. Тем более что он врал: никаких реплик она не подавала, а честно делил работу с Уиллом. Но игра в Игре — это ее выбор. — А потом, когда понял, что она — не хуже Уилла, тогда, конечно, лукавил немного… — И тут же пошел в наступление: — Вы и в Уилла не верили ни на йоту! А скажи я вам, что вместе с ним пьесу сочиняет… и, соответственно, входит в Игру… неизвестная девица, чуть ли не сирота, воспитанница какого-то старого ученого… Колтрейн, кажется… вы бы поверили? Да вы б меня просто на смех подняли, и никакой Игры не получилось бы.
Посмотрел на Бриджет: как она отреагирует на «продажу» ее биографической, скажем так, версии? Нормально отреагировала, то есть — никак.
— Господи, — с тоской произнес Рэтленд, — и старика Колтрейна сюда приплела… сиротка. Знали бы родители, что у них нет больше дочери, а некую сиротку Елизавету воспитал тот, кто и вправду учил их дочь разным наукам…
— Тетя Мэри знает, — сообщила Бриджет.
— Что знает тетя Мэри? — заинтересовался Эссекс.
Речь пошла о родственнице, как не заинтересоваться.
— Что я пишу, — скромно пояснила Бриджет.
— Пьесу вместе с Уиллом?
— Нет, вообще пишу… Я ведь и раньше писала… и давала ей читать. Она хвалила. Очень.
— А про Потрясающего Копьем она знает? — настаивал Эссекс.
Помнится, он собирался привлечь Мэри Сидни, графиню Пембрук, в число Игроков.
— Нет, конечно, — возмутилась Бриджет. — Как можно? Не мне решать, кто может знать об Игре.
— А ты, выходит, о ней знаешь? — Брат произнес это, как будто упрекнул.