05-Мой престол - Небо (Дилогия)
Шрифт:
Пока? Может быть — пока. Но именно потому, что Петр не ведал предела своим паранормальным способностям, он и звался Мастером. Их всего — пятнадцать. На целую планету Земля о ее двенадцатимиллиардным населением. Всего пятнадцать человек!
В самом деле, Петр имел право не любить точные науки и считать себя эклектиком.
Тем более что все пятнадцать работали на Службу Времени, а у Службы имелись лучшие математики, лучшие технари, лучшие историки, лучшие лингвисты, лучшие все-кто-бы-то-там-ни-был, плюс в любом желаемом количестве, а Мастеров всего пятнадцать. Можно
— Как тебя зовут? — спросил, стараясь высокомерно, Петр, не ответив на толковый вопрос парня.
— Шауль, — сказал парень, хотя и упираясь, но все же идя за Петром: ах, любопытство, любопытство, которое сгубило какую-то английскую кошку, еще неизвестную в местных палестинах. Кстати, буквально: в Палестинах…
— Щауль, сын Закарии из рода Хавакука. Я из Галили.
— Из Галили — это хорошо, — проговорил Петр, опять поражаясь, как ему славно везет сегодня. Паранорм, да еще и из Галилеи!.. — А что ты делаешь в Иершалаиме, сын Закарии? Только не говори, что ты пришел сюда на Хаг Песах, на праздник опресноков. Я все равно не поверю.
— Почему? — к месту удивился Шауль.
— А где же твой отец Закария? А где твоя мать… Как, кстати, имя твоей уважаемой матери?
— Ее имя Элишева, она из рода Агарона… Она и все родственники здесь, в городе. Мы остановились неподалеку от Храма. А отец — дома, он — священник в нашей синагоге, служит сейчас. Он не мог пойти с нами… А я просто пошел погулять. Сам. Один. Я же недалеко…
Петр отчетливо слышал, как в голове Шауля — или Саула, Савла, по-современному, — живут, сосуществуя, не смешиваясь, несколько пластов. Пласт явный — проговариваемый, пустой, заболтанный. Пласт иной — скрыть истинное, тайное, но такое по-детски смешное; ну сбежал он от родственников, ну не сказал им о том, захотелось и впрямь пошляться по великому городу, может, даже и спереть чего подороже. Вот пряжку, например… И третий пласт — интерес, интерес жадный: кто он — незнакомец, богач, что хочет? И ведь ни малейшего страха — только желание знать.
Хороший мальчик, очень перспективный.
Только почему сын священника так бедно одет? Что, этот Закария экономит на сыне?..
Впрочем, это пустое любопытство.
— Помнишь слова из книги Шмот нашего Учителя Моше:
«Пройду мимо вас, и не будет между вами язвы губительной»? А ты прошел и что? Пряжка тебе моя понравилась, украсть решился… — Петр смухлевал, передернул истинный смысл слов Моисея, справедливо полагая, что мальчик, даже сын священника, не слишком силен в знании Торы. — Я подарю тебе ее, если ты пойдешь со мной.
— Куда? — Умен, пронырлив, а ведь испугался. Петр явственно почувствовал липкое. С этим чувством у него ассоциировался страх.
— Не бойся. Я не имею дела с мальчиками. Я люблю женщин. Я просто хочу говорить с тобой.
— О чем? — Липкое мгновенно ушло.
Поверил? Или
— О жизни, мальчик. О твоей жизни. О жизни других людей, которые умеют видеть и слышать. Ты понимаешь, что это редкое свойство — умение видеть и слышать? Умеющий видеть — увидит многое, о чем не подозревают другие. Умеющий слышать — услышит… — И быстро, опять наотмашь, не давая расслабиться:- Скажи — что?
— Не знаю… — Парень явно задумался. Шел, уже не сопротивляясь, и Петр отпустил его руку. — Может быть, других людей? Может быть, ветер? Воду? Деревья? Траву? Я прав?
— Ты прав. Но мне кажется, что главное — слышать то, о чем люди не хотят говорить. Боятся, что их услышат.
— Но если они боятся, зачем их слышать?
— Чтобы знать, чего не надо бояться. И чтоб не боялись.
— Чужих? Врагов?
— Не бояться врагов — это очень просто, мальчик. Куда труднее — не бояться самого себя.
— Я не боюсь, — жестко сказал Саул.
— Я надеюсь, — ответил Петр.
И вдруг — как крепки мы задним умом, мы все, даже Мастера, великие из великих! — осенило: Закария и Элишева, Елисавета из Галили, то есть Галилеи! Совпадение? Мало ли людей с такими именами в Галилее? Но Закария — священник, а его жена — из рода Ааронова…
— У тебя есть братья?
— Есть. Один. Только он младше меня — Йешайагу. А еще — сестра…
Сестра Петра не интересовала.
— Сколько тебе лет? — перебил он Шауля.
— Четырнадцать исполнилось зимой. В прошлом году. Я прошел бармицву, я уже взрослый.
Петр замолчал, вспоминал намертво вдолбленное в него Биг-Брэйном. Если Иисусу сейчас — двенадцать, то два года разницы — это многовато. Но многовато — если опираться только на канонические тексты, а они — неточны, это уже ясно. По канону разница между мальчиками — едва полгода, год. Ну и что? И полгода или два года — не разница на дистанции в два тысячелетия, права Клэр. А мальчик-то, Саул, — перспективен, с ним можно работать, из него может получиться неплохой проводник.
— Почему же тебя назвали Шаулем?
Дурацкий, конечно, вопрос. Мальчик с недоумением смотрел на Петра:
— Я не знаю. Просто назвали…
Дурацкий вопрос — для Саула. Для Петра — вполне закономерный. Как отцу-священнику по имени Закария назвать первенца, если некто, известный в надмирных пространствах как Архангел Гавриил, явил себя Закарии во время службы в храме и возвестил тому о грядущем рождении в семье сына Иоанна, то есть Йоханана, который станет предтечей Мессии. Или — в позднейшей транскрипции Предтечей, с большой буквы.
Однако назвали Саулом.
Не явился Архангел, не объявил пророчества? Или евангелист Лука выдал желаемое за действительное?
Петр предпочел второе. Это объяснение в путанице имен куда надежнее коррелировалось с причиной броска…
— Знаешь, я буду звать тебя Йохананом, — мягко сказал Петр вторгся в податливый мозг парня, закрепил там этот нехитрый трюк со сменой имен, сделал это для Саула естественным и, главное, легко принимаемым. — И отцу с матерью скажи: ты теперь Йоханан.